С любовью, сволочь
Шрифт:
Тогда какого хрена вот так торкнуло, стоило лишь до нее дотронуться?
Глава 4
Глава 4
Маша
— В правильной треугольной пирамиде SABC с вершиной S все ребра равны четырем, — диктовала Евгеша условия задачи, а я куда-то уплывала под ее занудный голос.
Какой тягостно длинный сегодня день! И сколько всего в него вместилось, а до вечера еще далеко. Таракан, разговор с Марго, уборка с
Все из-за Мирского, чтоб ему провалиться!
Я машинально бросила взгляд в заданном направлении, но лазерный прицел уперся в затылок Кати Татаренко. Ну да, зачем ему допы по математике, у него твердая пятерка.
Я вспомнила вдруг тот день в сентябре, когда он только пришел к нам. Первым уроком как раз была геометрия. Мы с Криськой сидели за предпоследней партой в среднем ряду, но она тогда болела. Я чуть не проспала, влетела в класс перед самым звонком и обнаружила, что на моем месте сидит какой-то белобрысый хрен в худи вместо строго обязательного пиджака.
— Вообще-то, это мое место, — остановилась я рядом.
— На нем не написано, — хмыкнул новенький. — Садись со мной, я не кусаюсь.
— С какой стати? — возмутилась я. — Иди за последнюю, они все три свободны.
— Мне нравится здесь, — с улыбочкой заявил он.
— Слух, парень! — приподнялся Стасик, но тут зазвенел звонок и вошла Евгеша.
— Здравствуйте, садитесь, — привычно махнув рукой, она заметила новенького. — А, Мирский. Ребята, у вас новенький, Всеволод Мирский.
— Ме-е-ерзский, — проблеял Кеший под сдавленные смешки.
Мирский глянул на него через плечо. Типа, я тебя запомнил.
— Всеволод, у нас форма. Пиджак обязательно. Черный или серый.
— Да, извините, — кивнул он. — У меня только с эмблемой, решил, что не пойдет. Зайду сегодня в магазин.
— Маликова, а ты что там топчешься?
— Это мое место, — процедила я сквозь зубы.
— Что за детский сад? — возмутилась Евгеша. — Разобрались там, быстро. Мы вас ждем.
Мирский всем своим видом дал понять, что его сдвинет только танк. Но это не точно. Пробормотав непечатное слово, я села за последнюю парту и бросила на нее сумку так, что та врезалась ему в спину.
— Маликова! — рявкнула Евгеша.
Весь урок я кипела от злости и пялилась в модно подстриженный затылок, надеясь, что подпалю взглядом волосы. Наши мальчишки носили в основном «канадку» или «преппи», а этот борщ выбрал последний писк — стрижку «мистер кул» с длинной челкой. Точно так же стригся Виталик, поэтому я и знала.
Следующим уроком была химия, и этот козел снова оказался на моем месте.
— Слушай, ты!
Я хотела треснуть его сумкой по плечу, но он ловко перехватил ее в полете. И спросил с противной усмешкой:
— Тебя как зовут?
— Какая разница? — прошипела я.
— И правда, никакой, — согласился Мирский. — Значит, будешь Маликова. Так вот, Маликова, я буду сидеть здесь, ясно? — он обвел класс тяжелым взглядом холодных серых глаз, и все как-то стушевались, даже Стасик, которому всегда было нужно больше всех. — Можешь сесть со мной, мне пофигу.
— Сволочь!
Я плюхнулась за ним, едва не плача от злости и бессилия.
Вот же всралось ему это место! Просто захотел показать, какой он крутой и как клал на всех с прибором. Мистер кул гребаный!
Последним уроком в тот день была физра. Алиска влетела в раздевалку с вытаращенными глазами.
— Бабы, а чего я у Таньки узнала! Про новенького!
Танькой звали Алискину старшую сестру, которая работала секретаршей директрисы, а заодно начальником канцелярии. Все наши личные дела были в ее ведении.
— Во-первых, он сын Ксении Олениной. Ну актрисы, знаете? «Черный источник», «Приснись, жених, невесте», еще какие-то сериалы тупые. А отец –режиссер. А во-вторых, его выперли из «Ломоносовской». Ну из гимназии. А Валитра наша подобрала. Типа он какие-то олимпиады выиграл, то ли по математике, то ли по информатике.
— А за что выперли-то? — Катька аж в штанине запуталась и чуть не упала.
— А за карты. Какого-то там перца важного обыграл мощно.
— Во мажоры, как пауки в банке, — скривилась Ириска.
— Точно Кешка сказал: не Мирский, а Мерзкий, — подхватила я.
— Ну, может, и Мерзкий, но симпотный, — мечтательно улыбнулась Лидочка. — Ты, Машка, просто бесишься, что он тебя на заднюю парту прогнал.
— Ты бы тоже бесилась, — мне захотелось запустить в нее чем-нибудь тяжелым. — Это мое место!
— Было твое. Эх… — Лидочка вздохнула и выпятила пухлую губу, — если бы не Адик, я бы сама с ним села.
Впрочем, с Адиком своим она через пару дней поругалась и действительно перебралась к Мирскому, который только плечами пожал: садись, если хочешь.
Парни еще долго косились на него. Пока не выяснилось, что в компах, играх и прогах он шарит лучше всех. Зато девчонки, почти все, сразу сошлись на том, что, может, новенький и мерзкий, но да, очень даже секси. А потом вернулась Криська и моментально в него втюрилась. Но если он на красотку Лидочку с ее сиськами, ножками и губками не смотрел, то у Криси и вовсе не было ни единого шанса.
Вообще-то она могла быть очень даже миленькой: миниатюрная, изящная шатенка с большими голубыми глазами и нежным голосом. Однако ей, походу, быть миленькой совсем не хотелось. Криська сутулилась, носила унылую мешковатую одежду и огромные очки в пластиковой оправе, а волосы стягивала в жидкий хвостик на макушке. От моих осторожных попыток хоть что-то поменять, неизменно отмахивалась и уверяла, что ей и так хорошо.
Мирский держался особняком. За все эти месяцы ни с кем не подружился, ни в какие компашки не влился. На школьные дискотеки не ходил, а на дни рождения его не приглашали. Вернее, пытались, но он не приходил, поэтому перестали. Да и в целом держался так, что лишний раз к нему старались не приближаться. Как клоп-вонючка — лучше не трогать. Хотя если нужна была помощь по математике или по компам, никогда не отказывался. А вот девчонок регулярно выстебывал. Тонко, но зло. И меня — чаще всех.