С любовью, сволочь
Шрифт:
Если уж день с утра не задался, так все и пойдет, до самого вечера. Сначала никак не мог найти любимую футболку, потом опоздал на автобус и чесал пёхом. На химии еле вывез трояк. Потом таракан, Женька, теперь вот Фанечку из-за чего-то растащило. Обычно она тетка вялая, гнусавая, с вечно обиженной физией, а тут вдруг сагрилась до пены. Теперь еще с Маликовой класс убирать. Знал бы, лучше прогулял бы сегодня.
Глава 3
Глава 3
Маша
Желание убить Мерзкого возросло до галактических масштабов. Но с Фанечкой-то что стряслось вдруг?
— Да кто-то на доске член нарисовал, — хихикнув, пояснила Криська. — Большой и красивый. А дежурных не нашлось. Вот ее и растащило. А тут вы под горячую руку. Где ты была? Я тебе очередь в столовке заняла.
— Марго мне мозги лечила. С чего вдруг меня тошнит.
— Ну биологичка же, ясень пень. Подумала, что ты залетела?
— Наверно. У них же у всех прошивка такая: раз тошнит, значит, беременная.
— Всю перемену? Ну, лечила?
— Ну потом еще расспрашивала, куда я поступать собираюсь и всякое такое.
— Прекратили разговоры! — Фаня хлопнула ладонью по столу. — Вербицкая, к доске!
Похоже, картинка ее здорово разозлила. Была у Фанечки такая фишечка: постоянно на всех обижаться. Возможно, это впечатление создавали скорбные складки у рта и вечно поджатые губы, но наши озабоченные остряки уверяли, что причиной всему климакс и недотрах. Возможно, и хрен на доске намалевали с намеком.
— В романе «Тошнота» Жан-Поль Сартр хотел показать… — забубнила Криська. — Хотел рассказать…
Я чуть не застонала в голос.
Господи, да что же сегодня за день такой?!
— Про Маликову, — спетросянил Кеший ко всеобщей радости.
— Печерников! — рявкнула Фанечка. — К доске! Вербицая, садись, два.
— За что два?! — вытаращила глаза Криська. — Я еще ничего не сказала.
— Вот именно. Не знаешь, поэтому и два.
— Я знаю!
— Фаина Павловна, она же даже отвечать не начала, — неожиданно заступился за нее Мирский.
— Ого! — многозначительно прилетело откуда-то из правого ряда. Криська мгновенно превратилась в свеклу.
— Ну пра-а-авда, Фаина Павловна, — подхватил принципиальный борцун с режимом Стасик Черникин. Ему было все равно за кого выступать, лишь бы против учительской. — Это несправедливо. Дайте ей ответить.
— Так мне идти к доске? — напомнил о себе Кеший.
— Нет, — Фанечка пошла красными пятнами. — Вербицкая, отвечай.
Заикаясь и запинаясь, Криська набормотала на трояк и шлепнулась за парту, умирая от счастья. Вообще-то из-за троек она обычно страдала, но сейчас ей было наплевать. Как же, Севочка бросился на ее защиту, настоящий рыцарь! Сидела и полировала влюбленным взглядом его белобрысый затылок. Прямо язык зачесался сказать, чтобы не обольщалась, что это ничего не значит. Но зачем? Пусть тешит себя иллюзиями, если так хочется. Наверно, решила, что и таракана он ей персонально подбросил. В качестве знака внимания.
Так, стоп! Но если не Криське, получается, что мне?! Только этого еще не хватало!
Да нет, глупости. Просто мы с ней сидим сзади, как раз удобно повернуться и подкинуть. Чтобы посмотреть, какой получится кипиш.
Угрозу свою Фаня не забыла, задержала нас на пять минут, а поскольку перемена была короткая, переодеться на физру до звонка мы не успели. Разумеется, помешанный на дисциплине Жук психанул. Обычно он чмырил только мальчишек, но сегодня досталось всем. Погоняв нас пять кругов гусиным шагом, заставил весь урок играть в пионербол.
Идиотская игра! Не волейбол, а какой-то выкидыш волейбола. Да еще и тяжеленным гандбольным мячом, которым запросто убить можно. Я охотно влепила бы им в морду Мирскому, но даже через сетку перебросить не могла.
— Не давайте Маликовой пас, — стебанул кто-то из парней, — а то опять блевать будет.
Вот же суки-то!
Переодевалась я специально так долго, как только могла. Уже восьмиклассницы ушли на урок, а я все возилась — лишь бы подольше не идти в кабинет литры.
— Машка, а давай скажем Фане, что ты плохо себя чувствуешь? — предложила Криська. — Я вместо тебя уберу.
— Крись, а если тебя пошлют вместе с Мирским говно убирать, тоже пойдешь? — не выдержала я.
Она надулась, и мне стало стыдно.
Ну блин, ну чего я так с ней? Сама ведь недавно была на ее месте.
— Ладно, Крись, извини, — я погладила ее по руке. — Спасибо тебе. Давай попробуем. Только вот увидишь, Фаня все равно не разрешит. Из вредности.
Так и вышло. Когда мы пришли, Мирский уже поднимал стулья, а Фанечка сидела за столом и заполняла какую-то ведомость. Выслушав Криську, она сдвинула очки на нос, посмотрела на меня, на нее.
— Мария, ты на физкультуре была?
— Да, — буркнула я. Врать не имело смысла.
— Ну, значит, и с уборкой справишься. Кристина, тебе на дополнительные надо?
— Нет.
— Тогда иди домой. Сартра почитай. Ты ведь его даже не открывала.
Она ушла, а я положила сумку и отправилась в туалет, где долго и методично стирала тряпки. Уборка как таковая меня не пугала: дома она полностью была на мне, потому что мама не успевала, а Виталик скорее удавился бы, чем шевельнул пальцем в этом направлении. Просто не хотелось заниматься ею в компании Мирского.
Впрочем, надо было отдать ему должное — большую часть он взял на себя. И подмел, и пол помыл. Мне осталось только вымыть доску, протереть подоконники и полить цветы. Однако это не сделало мою неприязнь к нему меньше. Скорее, не добавило к ней еще дополнительных градусов. Наверно, потому, что дальше и так уже было некуда. Особенно после всего сегодняшнего.
Когда мы закончили, Фанечка оторвалась от своего занятия, внимательно оглядела класс и кивнула с видом великого одолжения, как будто отпускала на свободу каторжников: