С любовью, верой и отвагой
Шрифт:
Много раз длинными вечерами пыталась она дописать письмо к отцу. Но духу не хватало. Надежда и тосковала по сыну, и ясно отдавала себе отчёт в том, что письмо может иметь в Сарапуле совершенно непредсказуемые последствия. Отец, мать, её муж Василий обязательно захотят её найти и вернуть домой. Что же станет тогда с её свободой, завоёванной с таким трудом?
Она тянула время, как могла, и дождалась в конце концов приказа о выступлении в поход. Тут Надежда достала один из своих черновиков, наскоро переписала его и, отпросившись у поручика Бошняка, съездила на почту в Гродно. В Сарапул в тот день ушёл пакет, где она просила у Андрея Васильевича прощения за свой побег из дома, умоляла его дать ей возможность идти тем путём, который она избрала
Давно заметили все служивые в России, что императорская армия пребывает в вечной ссоре с природой. Стоило армии подняться в поход, как вместе с ней в дорогу отправлялись холодные ветры, густые туманы, ненастные рассветы и закаты и ночи, такие студёные даже средь самого жаркого лета, что в одной шинели на земле не поспишь, до костей продрогнешь.
Сперва солнце ласково светило коннопольцам, и шли они весело и бодро, пели песни. В первый день прошли тридцать вёрст, во второй — двадцать пять, на третий устроили днёвку. Лошадей расседлали и пустили пастись на траву с утра до вечера, сами варили кашу, чистили амуницию и мундиры, отдыхали. Утром четвёртого дня выглянули из палаток, а солнце уже спряталось за тучи и сырой ветер шумел в вершинах деревьев. Сыграли «зорю», построились на молитву и при последних её словах: «...ибо Твоё есть Царство, и сила, и слава во веки веков! Аминь!» — на землю упали дождевые капли. Раздалась команда: «Мундиры — в чемоданы, шинели — в рукава, строевые шапки — в чехлы!» Под мелкий дождик позавтракали хлебом, запили его холодной водой, заседлали и двинулись дальше на северо-запад, оставив реку Неман справа.
Мерно и чётко шёл эскадрон: час — шагом, четверть часа — рысью, через каждые четыре часа движения — привал. Построение — колонна «справа по три». Всегда видела Надежда справа от себя Семашко, слева — Вышемирского, впереди на расстоянии полукорпуса лошади — спины трёх солдат передней шеренги их отделения, точно перечёркнутые белыми перевязями и с чёрными лядунками на правом боку. Там ехал Шварц и без конца рассказывал еврейские анекдоты, скрашивая товарищам их путешествие. Если подняться на стременах, то можно увидеть узкую спину поручика Бошняка справа от колонны, а иногда и самого ротмистра Казимирского с трубачами, которые при прохождении населённых пунктов начинали играть лучшую мелодию из своего репертуара — «генерал-марш».
Покачиваясь в седле в такт шагам Алкида, Надежда изредка поправляла темляк пики, сильно оттягивающей правое плечо, и размышляла о том, где солдатская жизнь веселее: в походе, в лагере или на обывательских квартирах. Выходило, что в походе веселее. Батовский не донимает своими придирками, потому что едет в голове взвода, занят собой и своей лошадью. Реже выпадает быть в карауле. Картины по сторонам дороги меняются: то лес, то поле, то река с переправой, то сонный городок, где дети бегут за эскадроном, а девушки машут платочками бравым кавалеристам.
Что ни говори, поход есть украшение рутинной военной жизни в мирное время. А война — особенно летом и не очень длинная — просто подарок для того, кто храбр, любит службу и жаждет отличий, впрочем, для тех, кто не храбр и службу не любит, — тоже. Запросто можно убежать из полка, пользуясь неразберихой на поле боя и вокруг него.
4. СРАЖЕНИЕ
В первый раз ещё видела я сражение
и была в нём. Как много пустого наговорили
мне о первом сражении, о страхе,
робости и, наконец, отчаянном мужестве!
Какой вздор! Полк наш несколько раз ходил
в атаку, но не вместе, а поэскадронно.
Меня бранили за то, что я с каждым
эскадроном ходила в атаку; но это, право,
было не от излишней храбрости, а просто
от незнания; я думала, так надобно...
Если Надежда чего и боялась, то это генеральского смотра. Когда эскадрон Казимирского прибыл в деревню Гольбрехдорф, где с марта 1807 года квартировали четыре других эскадрона Польского конного полка, солдатам дали день, чтобы привести в порядок после похода мундиры, снаряжение и вооружение, своих лошадей. Смотреть эскадрон должен был шеф полка генерал-майор Каховский.
Надежда извела весь запас толчёного кирпича на саблю, наконечник пики, шпоры, металлическую белую бляху на крышке лядунки. Всё это теперь сияло. Зато руки у неё стали красными от кирпичной пыли. Она с трудом отмыла их тёплой водой, мылом и туалетной щёточкой. А может быть, и не надо было их мыть, пусть бы оставались такими, как у других солдат...
Смотр прошёл без сучка без задоринки. Она не хуже остальных выполнила все задания: прыжки на лошади через барьер, рубка лозы, приёмы с пикой, строевая подготовка, заряжание пистолетов и стрельба. Тут же, на плацу, ротмистр Казимирский представил генералу всех «товарищей», а о Вышемирском и Соколове доложил особо. Каховский подошёл к ним. С Вышемирским он поговорил по-польски, а у Надежды спросил, из какой она губернии.
— Из Пермской, ваше превосходительство! — ответила она, смирив биение сердца.
— Знавал я одного майора Соколова в Сумском гусарском полку. Он вам не родственник?
— Никак нет, ваше превосходительство!
— Жаль. Храбрый был офицер. Но думаю, вы и сами себя отличите в бою...
— Так точно, ваше превосходительство!
Генерал улыбнулся такой уверенности молодого солдата, сказал, что берёт обоих дворян в свой лейб-эскадрон, в его четвёртый взвод, и потому нужно им с лошадьми и всем имуществом явиться к командиру этого эскадрона штабс-ротмистру Галиофу 1-му... [18]
18
В книге Дуровой эта фамилия называется по-разному: в одном случае — Галер, в другом — Галеф. По полковым документам командиром лейб-эскадрона значится Карл Галиоф. Так как вместе с ним в полку корнетом служил его младший брат Людвиг, то Карла Галиофа именовали 1-м. — А. Б.
Гутштадт был небольшой немецкий городок на берегу реки Алле. С февраля 1807 года, после сражения под Прейсиш-Эйлау, здесь стоял французский корпус маршала Нея. Узнав из донесений казаков и лазутчиков, что основные силы армии Наполеона расположены далеко от этого места, император Александр I счёл необходимым начать летнюю кампанию 1807 года с атаки на Гутштадт и отдал приказ главнокомандующему русских войск генералу от кавалерии графу Беннигсену.
Польский конный полк был назначен в авангардный отряд генерал-лейтенанта князя Багратиона, стоявший у деревни Лаунау. Коннопольцы прибыли туда днём 23 мая, ночевали в палатках за деревней, 24 мая, в пятом часу утра, заседлали и выступили на место, отведённое им согласно диспозиции будущего сражения. Но пришли они рано, пехота запаздывала, и им пришлось сойти с дороги в поле, пропуская батальоны и полки в тёмно-зелёных, почти чёрных мундирах.
Теперь Надежда могла наблюдать, как шли пехотные колонны, как, стуча колёсами, выезжала со своими пушками и зарядными ящиками артиллерия. Войска выходили на поле и постепенно заполняли его, строя батальонные фронты, распуская над ними разноцветные знамёна. Гремели десятки пехотных барабанов. Это были ритмичные удары, похожие на раскаты грома. Они то убыстрялись, то замедлялись, и Надежде уже хотелось подчиниться этим величественным звукам и помчаться туда, куда они звали.
Предвкушение какого-то необычного события: страшного, тревожного и всё-таки радостного — захватило её. Она повернулась к Вышемирскому.