С милым рай в шалаше
Шрифт:
Мы вышли из больницы, я закрыла двери, попрощалась со Светой и детьми и пошла к бабе Маше. Надо новостями поделиться.
Зашла к ней, давление померила, мышцы размяла, сказала, что у меня теперь работа есть. Она, конечно, уже всё знает, слухи здесь быстрее скорости света разносятся.
Посидели, попили чай. Настроение у меня было хорошее, несмотря на такой тяжёлый день. Уже темно, но домой идти не хочется. Пожар вспоминается.
— Не ходи сегодня домой, доченька, останься у меня, спать есть где.
Баба Маша видит моё настроение, угадывает.
Слышу, бабуля встала, вышла ко мне в комнату и села на стул у стола, смотрит на меня.
— Алина, девочка моя, я тут с тобой поговорить хотела.
— Слушаю, баб Маш.
— По поводу Андрея, только выслушай. Он мне как родной, сын-то мой погиб, так Андрей мне вместо него. Сегодня, когда староста у тебя был и я ушла, то встретила Андрея, он к тебе шёл. Но машину Семёна увидел.
Спросил у меня, мол, что староста у тебя делает. Я и сказала, что мёд привёз, лекарства из района, планы у вас на будущее. Только мне потом страшно смотреть на него было, я пожалела, что сказала. На нём лица не было. Он ревнует тебя, девочка. Я старая, давно живу и вижу всё. Мне кажется, что он тебя любит.
— Вам кажется, бабуль. У него Галя есть, она утешала его после пожара, я сама видела, мы у него дома встретились.
Тишина в доме, мы долго молчим, но баба Маша не выдерживает первая.
— Но я видела, что он кулаки сжимал и на вас так смотрел, когда вы за руки держались.
— Баб Маш, давайте не будем про него. Он не свободен, я к нему больше не пойду, а то Галя на всю деревню меня шлюхой называет, говорит, что я его у неё отбиваю. Мне это совсем не нужно, чтобы обо мне плохо говорили.
— Вот стерва эта Галька, поискать ещё таких, не угомонится никак. Мне кажется, она врёт, что они с Андреем вместе.
— Андрей не отрицает, поэтому говорить больше не о чем. Спокойной ночи.
Баба Маша ушла к себе, а я беззвучно заплакала. Какой тяжёлый день. И плохое, и хорошее в нём перемешалось сегодня.
Поцелуй Андрея — это хорошо или плохо? Хорошо, потому что мне понравилось с ним целоваться, мне действительно было хорошо, чувства будоражили, внизу живота скручивало от желания. Мне не хотелось от него отрываться, хотелось продолжения.
А плохо, потому что у него другая есть. Тогда зачем он меня целовал, сладкой девочкой называл? А мне ведь хорошо было от его ласки. Кобель он и всё.
Не везёт мне на мужиков, не в тех влюбляюсь, они мне больно делают.
Подскочила под крики петуха за окном, даже не поняла, где нахожусь. Баба Маша уже завтрак готовит. Она вообще спит?
Позавтракали с бабулей, я пошла к себе домой. Переоделась в удобную одежду, взяла моющие средства, тряпки и направилась к себе на работу. На мою работу.
Только начала прибираться, как услышала шум возле дверей и разговор женщин. Неужели уже пациенты? Рановато ещё.
Но женщины заходят в кабинет и начинают распределять обязанности по уборке.
— Алина, как там тебя по батюшке? Ты, это, не бойся, все свои.
Пришли с Валентиной Света и ещё одна женщина. Мне кажется, я видела её вчера в магазине, когда Галина предупреждала, чтобы они мужиков своих от меня спасали. Эта женщина подошла ко мне.
— Меня Лариса зовут. То, что вчера Галька говорила… Не заморачивайся, короче. Мы все её знаем, она много фантазирует.
— Спасибо, девочки, — искренне ответила я, — я благодарна за помощь.
— Помощь только пришла, ещё сделать ничего не успела. За работу, девочки.
И всё закипело и закрутилось. Пришли ещё две женщины и дедушка. Дедулечка на вид вроде бы старенький и слабенький, но так потихонечку и методично тяпочкой своей выбил всю траву перед больницей. Потом ещё и в кучку сгрёб и посередине дороги сжёг.
Светлана веником вымела все дорожки, девчонки помыли окна и всё внутри.
Я перебирала бумажки, карточки и медикаменты, которые остались после предыдущего фельдшера. Всё записывала, потому что могут спросить отчёт. И список составляла, что ещё нужно для работы. Семён сразу предупредил, чтобы слишком много не писала, всё равно не дадут, не положено для фельдшерского пункта. Но я писала в пределах разумного, конечно, а вдруг.
В обед Светлана сбегала домой и принесла варёной картошки с солёными огурцами. Вот это вкуснотища, да после такой работы.
Женщины работают, детишки их вокруг носятся, дедочек их тяпкой гоняет, помогать заставляет. Одни помогают, а другие так и бегают.
Женщины говорушки такие, всё про всех рассказали, по факту, а не сплетни, я их об этом попросила, чтобы меня в заблуждение не вводили. И много смеялись, конечно.
Узнала о некоторых женщинах, которые мне помогали. Вот Света, например, мама этих замечательных мальчишек Ивана и Павлика, которые носятся вокруг больницы. Она вдова, живёт на пенсию по потере кормильца. Её муж погиб в автокатастрофе, когда работал дальнобойщиком. Друзья мужа, которые с ним работали, помогают им деньгами и посылки присылают. Огород, конечно же, да корова есть. В город не собирается, помочь ей там не кому, она, как и я, детдомовская. Очень хорошо шьёт и вяжет. Иногда отдаёт своё рукоделие Валентине на продажу в область, когда та ездит туда торговать.
Валентине уже за сорок, очень боевая женщина. У неё большое хозяйство. Она держит свиней, утей, гусей, курей. Короче, мясо выращивает и на базар в область возит. Замужем, но муж пьёт, мало чем помогает. Машину она водит сама, поэтому проблем нет. У неё дочь есть, живёт где-то за границей, не приезжает, на день рождения матери двести евро высылает на подарок.
А Лариса — бывший воспитатель. Вернулась сюда в деревню, чтобы дохаживать маму. У них я ещё не была, меня не приглашали. Лариса не замужем, в городе снимала квартиру, поэтому спокойно сорвалась и приехала к маме.