С неба женщина упала
Шрифт:
— М-да! — сказал Петрович и поджал губы на манер жареной куриной попки. — Интересно!
Мне это тоже было интересно, но я молчала, а вот Шейный Платок очень озабоченно спросил:
— Что такое?
— Вот и говорите после этого, что женщины любопытнее, чем мужчины.
— Что у нее с лицом, Юрий Данилыч? — ответил вопросом Петрович и посмотрел на того сурово.
Всеобщее переживание о моем лице в конце концов озаботило и меня. Оно у меня одно и раньше вполне устраивало, никаких изменений в него я вносить не собиралась, Xoтя, если все лицо выглядит подобно глазам, которые удалось разглядеть в зеркальце, тогда удивляться особенно нечему.
— Хм! — сказал Юрий Данилыч, недоуменно
сказали, шибко. Пришлось ребятам тряпочку накинуть.
— Это же явный ожог. Плюс аллергический отек. Тряпочку-то чем смочили, а? Впятером одну телку не могли успокоить?
Последняя фраза прилично одетого доктора меня потрясла, а Юрий Данилыч скромно потупился:
— Да нет, втроем... она ж не одна была...
Когда смысл его ответа до меня дошел, я едва не вскрикнула. А как же Юлька с Антуаном? Тут я вспомнила выскочившего из-за машины парня. То, что он приложил со всего маха Юльку, я видела, а что дальше? Я непроизвольно замычала от волнения, мужчины прекратили обсуждение моих повреждений и с удивлением уставились на меня.
— У вас есть вопросы? — скорчил удивленную мину Юрий Данилович, глядя на меня так, словно в первый раз увидел.
«Ах, ты, сволочь!» — разозлилась я, скрипнула зубами и выдохнула:
— Да у меня вопросов больше, чем у тебя волос на плешивой голове!
Ради справедливости надо отметить, что волос у него было вполне достаточно, но сейчас это к делу не относилось. Петрович челюсть отвалил, Данилыч, наоборот, захлопнул.
— Э-э! — выдавил последний и умолк.
Мы несколько секунд сверлили друг друга взглядами, затем доктор Петрович поднялся, несколько суетливо упаковал свой чемодан и, обращаясь к Юрию Даниловичу, сказал:
— Не считая синяков и царапин, ничего страшного. Это от аллергии. — Он положил на тумбочку упаковку таблеток. — Мазь от ожога позже пришлю. И у нее повышено давление, неплохо бы на воздух... Впрочем, все...
Он развернулся, не глянув на меня, и вышел. Юрий Данилыч почесал задумчиво подбородок, рассматривая меня вроде как с сожалением, и вздохнул.
Его явно что-то печалило, и выглядел он так, словно раздумывал, сказать ли мне что-то или не стоит. Решив все же, что не стоит, встал, прошелся пару раз туда-сюда и удалился, хлопнув дверью. Я уселась на лежанке, поджав под себя ноги, и принялась думать. То, что доктор пообещал мазь от ожогa, наводило на мысль, что в ближайшие дни голову мне
не отвернут. Зачем переводить лекарства впустую?Юрий Данилович доктору не возражал, а в том, что он кое-что знает о моей дальнейшей судьбе, я не сомневалась. Кто он, этот Юрий Данилович? И где Юлька? Где Антуан? Может быть, они где-то рядом, за стеной? Сколько я здесь? День? Два? Подожди, если я ничего не путаю, то Блин сказал: «Здорова она спать, двое суток уже...» Могла я проспать двое суток? Судя по тому, что я услышала от Данилыча, в аэропорту меня чем-то отключили. И чем интересно? Тьфу, это ерунда, не об этом сейчас... Если ребята на свободе, меня ищут. Наверно... Даже если они здесь, то Ленка должна знать об исчезновении. Машина-то была Витькина. Надо же, ведь ни словечком в аэропорту не успели переброситься, кинулись целоваться, как две дуры. Так если б знать, где упадешь... Стоп, a почему меня уже ждали? Ведь никто не мог знать? Или мы имеем дело с теми, кто все знает? У меня противно заныло в животе. Машина не могла нести вахту в аэропорту две недели, проверяя каждый рейс. Или могла? Неужели следили за Юлькой? И она привела их в аэропорт... Но ведь подруга далеко не дура, хоть иногда и прикидывается. Да, вариантов — завались... Не вытерпев, я вскочила, забегала по комнате, прихрамывая почему-то на правую
Однако, несмотря на все мои переживания, есть хотелось все сильнее и сильнее.
— Так, и сколько же мне еще тут голодать? — сердито обратилась я к двери, словно она была виновата. — Воды не допросишься. Таблетку, и ту запить нечем.
Я глянула вниз, туда, где стоял стакан. К сожалению, он был пуст. «Знать бы, оставила бы пару глотков», — подумала я, почесалась, пересела на табурет и затосковала. Чувствовала я себя сейчас в общем-то неплохо, вероятно, в моем пoложении можно чувствовать себя гораздо хуже. Но лицо зудело и пощипывало, и после небольших раздумий я взяла с тумбочки упаковку таблеток.
«Надеюсь, отравить меня они не собираются». Я достала листок с инструкцией.
– Такие таблетки я видела впервые, но в аннотации утверждали, что это лучшее средство от аллергии любого происхождения. «Ну а у меня как всегда: или свисток без дырки, или акула глухая!» — вздохнула я и отправилась в ванную.
Повозившись пару минут с краном, я решила разозлиться всерьез, но тут в нем что-то заклокотало, зашипело, и с веселым бульканьем на свет божий показалась тонкая струйка. К моему безмерному удивлению, цвета она была не ржавого, не черного, не серого, а самого нормального и, как говорится, не имела ни вкуса, ни запаха. Остальных свойств этой жидкости самостоятельно определить я не могла, поэтому рискнула и подставила стакан. Благополучно запив таблетку, я, вытянув до предела шею, принялась рассматривать в зеркальце свое отражение. Это получалось лишь частями, потому как зеркальце было размером с пачку сигарет.
— Хочу курить! — твердо заявила я, обнаружив, что цвет моего лица здорово напоминает смесь полнокровной свеклы с перезрелым баклажаном. — Убью.
Последнее замечание относилось, естественно, к тому паразиту, который посмел сотворить подобное бесчинство с моим лицом. Очень жаль, что его личика я не видела, так как влетала в машину в крайне неудобной позе. Ничего, бог ласт, сочтемся. Появившись в комнате в крайне воинственном настроении, я принялась мерить шагами свою темницу. Шесть на десять. Не велики апартаменты.
— Ничего, — мстительно зашептала я, печатая шаги, — ничего, я еще всем вам покажу!
Выстраивая в голове планы изощренной мести, я не услышала, как открылась дверь и на пороге появился улыбающийся до ушей Блин.
«Интересно, чему это ты так радуешься?» Я злобно сверкнула глазами, но быстро сменила гнев на милость. Радовался Блин, вероятно, за меня, потому как я разглядела в его руках щедро уставленный едой поднос.
– Ба, да ты уже бегаешь! — Удивление парня выглядело натурально и достаточно доброжелательно. — На вот, похавай!
К этому моменту я уже тихонько сидела на своей лежанке, стиснув ладошки коленками и всем видом демонстрируя полную готовность к взаимовыгодному сотрудничеству. Блин это оценил, весело брякнул поднос на тумбочку, плеснув при этом из стакана что-то похожее на чай. Я не стала привередничать и обижаться, но на всякий случай кротко вздохнула и спросила:
— Можно, я поем?
«Так, так, так... Кто же это я сейчас? Ну, уж точно не стерва...»
— А че я тебе поднос притащил? Любоваться на него, что ли? Давай быстро, а то обратно унесу.