С неба женщина упала
Шрифт:
— Ну, чего ты? — сочувственно спросила Вера Матвевна. — Расстроилась? Алевтина, плачешь никак?
Я отрицательно трясла головой, но, по правде, так оно и было — я плакала.
— Ничего, давай пока чайку попьем, а потом еще позвонишь.
Глотая обжигающий горячий чай, я добросовестно кивала в такт словам Веры Матвевны, но мало что понимала из того, что она говорила. Сейчас все мои мысли были только о Юльке. Если бы с ней все было порядке, она непременно была бы дома. Неужели она у Гречанина? И Антуан тоже? Господи, пусть это будет не так! Она ведь ничего не знает! Если ее будут допрашивать... Тронуть меня Крокодил
— Алевтина, что уж ты так!.. — расстроенно протянула Вера Матвевна, теребя меня за плечо. — Будет тебе!
Она немного помолчала, словно раздумывая, потом осторожно похлопала меня по руке:
— Послушай, если уж у тебя такая ситуация... Я хочу сказать, если тебе некуда податься, хочешь — поживи у меня пару дней...
Я подняла голову и заморгала, а Вера Матвевна оживилась и продолжила:
— А что? Я сейчас одна живу. Дочка второй раз замуж вышла, в Ростов к мужу вместе с внучкой уехала. Квартира двухкомнатная, телевизор есть... Не понравится, уедешь! А мне веселее будет. Я сутки работаю, через трое, а за три дня-то уж разберешься как-нибудь!
В результате всего этого через полчаса Вера Матвевна извлекла из недр шкафа старые спортивные тапочки, которые мне были здорово малы, и в таком экзотическом виде мы покинули комнатушку, миновали строгую Люсю и оказались на улице.
Народу уже было много, все спешили по своим делам и на нас особого внимания не обращали. Но чувствовала я себя на открытой местности страшно неуютно, поэтому с облегчением влезла в нужный нам троллейбус. Жила Вера Матвевна недалеко. Через полчаса, зайдя предварительно в продуктовый магазин, мы уже разувались в небольшой прихожей, весьма скромной, но очень чистой.
— Ну, вот мы и дома,слава богу! — удовлетворенно протянула моя новая знакомая. — Проходи посмотри, как я живу. Понравится — оставайся.
Конечно, осматриваться, для того чтобы решить, оставаться или нет, я не стала. Тронутая таким гостеприимством, засмеялась:
— Нравится, нравится, Вера Матвевна! Честное слово, вы удивительная женщина! Когда встречаешься с такими людьми, как вы, понимаешь, что не весь еще мир свихнулся!
Разгрузив сумку с провизией, мы решили, что не грех было бы еще попить чайку да перекусить поплотнее. Что и сделали.
— Я тебе вот здесь постелю, — показала Вера Матвевна, — здесь раньше дочка с Людочкой спали. Ты хочешь — поспи, да и я сама пойду, устала после суток-то! Вот, возьми халатик. Старенький, правда, но чистый.
— Спасибо, — отозвалась я, — я только сполоснусь да позвоню еще раз.
Вера Матвевна согласно кивнула и ушла в свою комнату. Я быстро приняла душ, испытывая от вида старой, облупившейся ванны гораздо большее счастье, чем от роскошной сантехники Гречанина. Вопреки всем его планам, я была свободна и, самое главное, жива. Надеюсь, он здорово расстроился.
Набрав на всякий случай еще раз Юлькин номер, я окончательно убедилась, что дома подружки
— Здравствуйте, — ответила я на вежливое приветствие секретарши, — могу я поговорить с Остаповым Вадимом Константиновичем?
В этом заведении секретарши любят, чтобы звонившие представлялись сразу, но делать это я поостереглась, ответив на соответствующий вопрос, что звоню по личному делу.
— К сожалению, помочь вам ничем не могу. Вадим Константинович в командировке, — последовало в ответ, — вернется через неделю, звоните.
Ну, Вадька, обязательно тебе было сейчас в свою дурацкую командировку ехать! Да, видать, судьба. Поразмышляв еще немного над сложившейся ситуацией, поняла, что уже почти ничего не соображаю. Ночная скачка по лесу давала о себе знать, глаза слипались, я начала зевать через каждые две минуты.
«Пойду-ка, прилягу на полчасика!» — решила я, взяла ночную сорочку, выданную мне моей доброй хозяйкой, и направилась к кровати.
Помню только, как укрылась одеялом и свернулась калачиком.
Я открыла глаза и, зевая, потянулась. В следующее мгновение испуганно замерла, забыв закрыть рот: комната была мне незнакома. Через секунду опомнилась, сообразив, где я. Из соседней комнаты доносился чуть слышный храп, видно,Вера Матвевна спала в неудобной позе. Глянув в окошко, я присвистнула, солнце явно клонилось к закату. Спустив ноги
с кровати, неожиданно поморщилась от боли и на всякий случай глянула вниз: мне показалось,что под моими ступнями развели небольшой костер. Костра не было, но лучше от этого не стало. Задрав ногу на кровать, я осмотрела подошву. Она здорово опухла и сильно саднила. Правая выглядела получше, но, видимо, для равновесия в ней была здоровенная заноза. Каким образом я столько времени провела на ногах, ничего не чувствуя, оставалось загадкой.
Я решительно поднялась. Стоять на распухших ногах было больно, но не смертельно. С трудом добравшись до двери, потянулась к ручке, но тут дверь сама стала открываться, очень аккуратно и тихо. В образовавшуюся щелочку осторожно заглянула Вера Матвевна и, увидев меня, радостно улыбнулась.
— Проснулась, Алевтина? Ну и молодец! Здорово, видать, ты, миленькая, устала. И спала так беспокойно, все охала.
Я смотрела на нее с большим удивлением. Несмотря на то, что Вера Матвевна в данный момент разговаривала со мной, из соседней комнаты по-прежнему доносился легкий переливчатый храп.
— А кто это там? — поинтересовалась я, потянув на себя дверь.
— Ах это? — обернулась Вера Матвевна. Я увидела какую-то женщину, спавшую на диване хозяйки. — Это Алла, соседка.
Решив, вероятно, что теперь мне все стало ясно, Вера Матвевна засеменила на кухню, махнув мне рукой. Я подхромала поближе к дивану и взглянула на спящую. Она была молода, лет двадцати пяти, не больше. Темные вьющиеся волосы разметались по подушке, обе руки судорожно сжаты в кулаки. Женщина застонала во сне и повернулась на другой бок. Тут я увидела, что ее правый глаз заплыл большим темно-фиолетовым синяком, выглядевшим на нежном бледном лице просто чудовищно. Я поспешила на кухню.