С полемическим задором
Шрифт:
МОЛИТВА ШОФЕРА
современный текст:
Отче наш, иже еси на небесех. Да святится имя твое, да придет царствие твое, да будет воля твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь, и остави нам долги наши, яко же и мы оставляем должником нашим, и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого. И ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.
перевод:
Наш Отец, который на небе! Пусть твое имя пребывает святым, пусть придет твое царство, пусть будет твоя воля на земле, как и на небе. Дай нам колоб наш необходимый на этот день,
анализ:
Обращение к Отцу, который на небе. Местоимения «я» нет, т.к. отец общий, не только мой. Молящийся говорит «мы». Он славит Бога: пусть имя Твое (которого, однако, не называет) святится, т.е. освящает нас, т.е. светит нам, т.е. к солнцу обращается. Пусть придет твое царство, т.е. управление, владычество. А разве верующий не чувствует его управления? Или опасается, что Солнце рассияется, всё затопит светом, все спалит? Хочет этого, т.е. чтобы было светло, чтобы солнце стало царем, потому что племенные вожди его не устраивают: слабые, человеки. Пусть будет твоя воля и здесь, на Земле, как она на небе явлена. Ладно. Это три пожелания к Небесному.
А что для себя (для нас?). Колоб для существования сего дня дай нам. Т.е. круглое, по его подобию испеченное, вроде автомобильного колеса. Т.е. молитва шофера. Он хочет круглого, как солнце, кушать. И оставь нам долги наши. Оставь на нас или отпусти нам? Как и мы оставляем должникам. И оставь нам то, чего ждем (долгое, длинное, т. е. день, время). Как и мы оставляем должникам, т.е. тем, кому сами задолжали (старикам, богачам и т. д.). Или это понимать как «отпусти нам грехи»? Нет: оставь нам круглое, оставь требуемое (долговать – требовать возврата долга). И не введи нас во искушение, т.е. не позволяй соблазниться, увлечься, искуситься, т.е. стать в чем-либо искусниками, специалистами, - или не введи нас в похоть, в желание? Но избавь нас от лукавого, т.е. от кривого, непонятного, тайного. И теперь, и вечно, и во все века. Конец.
Таким образом,
Отец, который на небе. Свети нам, приходи к нам править, делай на земле, как на небе. Круглый необходимый колоб дай сегодня. Наши задолженности, обязанности забудь нам, как и мы забываем, кто нам задолжал. Не соблазняй, не увлекай нас, не делай утонченными, искусными, а избавь от кривизны, коварства, хитрости.
Таким образом,
Отец, который на небе, свети нам, приходи к нам править, распоряжайся на земле, как на небе. Круглый, как ты сам, дай нам сегодня колоб, наши перед тобой долги забудь, как и мы забываем (или обязанности, заботы? дни?), не увлекай, не соблазняй нас, не делай мастерами, а освободи от хитрости, коварства, кривизны.
Таким образом, исходный текст:
Отец, свети, приходи править к нам на землю. Дай нам круглое, забудь и прости долгое (самую нашу жизнь в ее длительности), не соблазняй, не увлекай нас, не вызывай желание, избавь от кривого и хитрого. Нынче, всегда, вечно. Конец.
Отец, свети, приходи править к нам на землю. Дай нам колесо, да не одно, а четыре и более, и запасные, а также руль, а жизнь оставь, и не искушай разными вопросами, раз дал мягкую мебель на колесах, а от кривых и лукавых писателей, вроде Ивина, избавь: он просто завидует, что у него нет машины, а ведь в детстве тоже играл машинками. Вожди, водите водил вожжами по Пути, пусть Ходорковские ходят ходами пешком.
– -------------------------------------
ПРОНИКАЮЩАЯ РАДИАЦИЯ
(количественные параметры еврейского присутствия на радио России)
Никогда бы не взялся за публицистическую тему да еще в таком аспекте, но на всякое действие есть противодействие. Действие было такое: один еврей в одном толстом журнале в течение года говорил по поводу моей повести хорошие льстивые слова, а потом мне ее вернул. Поскольку я довольно высокого о себе мнения, евреи покусывают меня часто, пытаясь поставить на место, им одним ведомое. А поскольку они, выдуманные ими религиозные, политические, этические методы, направленные на нормирование жизни всего государства в отношениях товар-деньги, право и идеология, ужасно меня раздражают, я и решился на противодействие: узнать, в какое мере они проникли, например, хоть на Радио России? Какие мне в моем государстве они указывают пути?
Решив, что записывать на магнитофон все передачи чересчур накладно, я взял блокнот, карандаш и 30 марта 1997 года сел слушать радиопередачи. Почему именно в этот день? Да потому что он выдался свободным и еще потому, что это был самый заурядный день - даже, кажется, будний. Предвзятость этого странного социологического анализа была только в том, что я старался быть дотошным в отыскании упомянутого присутствия, за точность цитирования не всегда поручусь (работал из простой любознательности, понимая, сколько рогаток мне будут ставить, если я вознамерюсь это опубликовать) и идентификацию свою основывал почти исключительно на звучании имен, отчеств и фамилий, то есть интуитивно. Раз человек по фамилии Иванов, если верить Лермонтову, может оказаться стопроцентным немцем, еврею оказаться русским куда проще: для него Россия - страна обитания. Итак, затаив обиду на всех евреев, которые когда-либо меня одурачили, в 10 часов утра 30 марта я приступил...
И что вы думаете? Ей-богу не вру, сам был поражен точностью попадания, но едва врубил радио России, как услышал передачу о Соломоне Моисеевиче Старикове, директоре Тамбовского музыкального училища в радиопередаче «Прекрасное рядом». Говорилось, какой он был замечательный педагог, скольких воспитал учеников, называли его «одной из самых значительных фигур» в музыке, а о Рахманинове говорилось как бы в связи с Соломоном Моисеевичем. Ладно, я прилежно поставил знак (+), означающий еврейское присутствие, решив знаком (-) обозначать русское присутствие или не выявленное четко.
В 10.20 - программа «Крыша в пути», ведущий Владимир Викторович Брунов. В ней следов не обнаружилось, если не считать песню в исполнении Андрея Миронова. В 10.45 звучали песни Геннадия Богданова: не ахти что и пошловато, но, кажется, без следов. В передаче 11.10 Игоря Становова о Нижегородском автозаводе след явился сразу в двух местах. Когда некто Зиля Захаровна Гринберг рассказывала о бомбежке завода, и как у нее квартиру разбомбило, и как она чудом спаслась. Ладно, думаю, у них там на заводе десятки тысяч рабочих: похоже, никого важнее Зили Захаровны из ветеранов не нашлось. Терплю, ничего. История Российского Детройта все-таки. Без дополнительного объявления прозвучала песня в исполнении Иосифа Кобзона (а может, и не он: честно, я его постоянно путаю с Лещенко - по голосу, а не внешне). Но когда начала вещать сотрудник хранительница заводского музея Элия Павлинова, я забеспокоился: а вообще-то наше национальное присутствие на заводе в его истории отмечено? Элия Павлинова критиковала начальство. Ладно, думаю, бесстрашные они, евреи: раньше бомбы в царя метали, теперь вот тоже за прогресс.
В 12.00 звучали «Новости». В общем-то, в новостях должен был бы присутствовать элемент новизны, а когда вам примерно пятнадцать раз в день в течение месяца напоминают о пропавших в Чечне журналистах, то этот прием называется вдалбливание.
На передаче Ани Деруновой для студентов «Другое измерение» я немного расслабился: интервью с девушками-офицерами пограничного контроля и кое-что о природоустройстве, нет следа, одни минусы в кружочках.
В 13.10 в программе Елены Салминой и Аллы Антокольской «Посиделки у Елены» пел Юрий Охочинский, коего предки - Иван Вальберх и писатель Охочинский. Ладно, на немцев я не в обиде: не встречал еще немца или хоть прибалтийского жителя, который бы не был порядочен в деловых отношениях. Немец не станет тебя мариновать в течение года, он выложит все начистоту.