С полемическим задором

Ивин Алексей Николаевич

2

Слонялся в лесу за Киржачом. Проезжаешь весь город насквозь и в конце улицы Ленинградской, где корпуса городской больницы, сворачиваешь на просеку линии электропередач, а там, метров через сто, направо на тропу на болото. Собственно, болото там уже сильно и густо заросло, но местами клюква и голубика еще встречаются (где прогалызины). Слонялся, размыкивал свою ненужность. Еще недавно в тех же примерно местах Пришвин ходил с ружьем и кормил свою семью охотой, я же за 12 лет проживания встретил в лесу лишь пару рябчиков да зайца: дичи нет. Дичи нет, лицензии мне не выхлопотать, рыбы в речке нет (я это понял в первые же полгода); проверяется это просто: бросаешь с моста в речку горсть семечек или какого-нибудь сора и, если рыба не всплывает и не начинает играть, значит, ее нет. Вообще нет. А пустота в лесу весной – она особенная. В прежние бы годы возле этой вот толстой ели с наплывами смолы я обязательно использовал бы зажигалку – посмотреть, как ручьи черного огненного расплавленного вара текут по стволу и с воем исчезают во мху. А теперь, видно, остарел: смотрю, отличная смола, а поджечь не хочется. И на многое другое нет достаточного отклика.

В нескольких местах тропу завалило соснами, рухнувшими в прошлогоднюю бурю; уже образовался обход, а я, минуя вывороток, подумал только, что такому здоровенному дереву не стелиться бы горизонтально по кочкам, а вглубь зарываться, - тогда бы его не свалило. То есть, без любви, без сочувствия отнесся. Подумал еще, что лесники здесь, видно, совсем без квалификации и черт те чем заняты и что в какой-нибудь Голландии от этих завалов и щепочки не осталось бы назавтра после бури (а эти стволы гниют уже скоро год). Что уж проход – и тот не хотят распилить. А когда я прихожу наниматься на работу в лесничество, говорят на голубом глазу: нет, нет никакой работы. Так вот, думал я, еще Пришвин кормился от леса, не особенно рассчитывая на литературный заработок, а мне, очевидно, и вовсе загибаться надо, потому что, в противность ему, меня даже картофелеводы и сапожники не привечают. Человек есть, но его как бы и нет. Вероятно, потому, что «широка страна моя родная»: на больших пространствах он как бы теряется. У нас по-прежнему большая территория. А когда территория большая, значат что-либо лишь люди, допущенные к власти и к средствам массовой информации.

С утра до вечера молотит языком пустой Д.Л.Быков, а В. Л. Забабашкина как бы нет. В 2003 году умерла Ия Арепина, артистка из крестьян, но все эти годы ее как бы не было, а щеголяла и всех пленяла только Л. М. Гурченко. Русского художника и публициста Игоря Синявина убили сионисты за его критику И.Христа, и Игоря Синявина не стало как бы совсем, а с утра до вечера толкутся перед телекамерами Никита Михалков и Илья Глазунов, оба тоже православные, но как-то не так, как-то иначе, чем неудачник Синявин. И вот я иду по пустому весеннему лесу, по всем тем же параметрам неудачник, чужой в своем народе, тотально ненужный, потому что, хоть черника уже цветет, но поспеет только через пару месяцев, а из съедобного под ногами стелется только и тоже цветет лишь кислица. «Меня как будто нет, никто не ждет меня», - вспоминаю еще одного, и тоже русского неудачника Ивана Жданова, и, поскольку в голове цензуры никакой, а поток сознания, выуживаю из потока и мечу мысль, что о н и, конечно, как минимум, странные, эти евреи: антисемит Луи-Фердинанд Селин в переводе еврейки Эльзы Триоле: то есть, лишь бы деньги виднелись на горизонте, а прочие соображения для них не важны.

«А между тем, - думаю я п'oходя, - из тех же соображений практичности, чего делать в весеннем лесу в выходной день? И еще одна странность: неужели голубика – однолетник? Потому что если бы голубика была многолетником, то теперь бы, как и черника, цвела, а ее вообще не видно. То есть, что же: в год вырастает, плодоносит и погибает? Надо найти в справочнике и проверить… И сморчков тоже нет, ни одного, если уж о практичности».

Когда завиднелись колеи, налитые еще талой, из-под снега, водой, я решил, что дальше идти нет смысла: только сапоги увязишь, тем более что левый протекает… (Ребята! 25 лет носил резиновые сапоги, и только в этом году они растрескались на запятке. А почему? Потому что итальянские!!! Наши бы сапоги за это время сносились шесть пар). Я повернул обратно, хоть возвращаться в цивилизацию тоже не тянуло. И после Селина и Арепиной опять пришло в голову, что, возможно, происки сионистов и заговоры сионских мудрецов тут и близко не лежали, в моем случае, а также в случае Селина, Синявина и Арепиной, а всё дело – в происхождении. Рабочие мы все, черт возьми! Самого черного происхождения, без крупицы культуры. И это как-то так метит простонародных интеллигентов, что евреи, которые как бы контролируют основной пакет акций в банке культуры, отказывают таким вкладчикам в участии. Ведь почему сидел в тюрьме Селин, за коллаборационизм? Да ничего подобного: родственники скоты. А у Синявина? Ясно, что гармоничный и простодушный художник (а художники – все равно что птицы небесные) на дух не переносил все это евангелическое мудрствование: он же красоту наблюдал в мире и соразмерность, а не духовный экстремизм. А Арепина? Вот умерла капитанская дочка, так и не узнав, что в моем детстве она мне нравилась (по фотографии: ни одного фильма не видел с ее участием, даже «Под стук колес»). И обо мне никто не вспомнит или с запоздалым сожалением, потому что уже сейчас, пятидесятилетнего, меня подменил бойкий горожанин и говорун Д.Быков: у него слова так и отскакивают от зубов, не мямлит и не суслит, как все мы, простаки деревенские.

И вот это-то участие – дурной наследственности в судьбе человека – я и решил исследовать, выходя из ельника к окрестным двухэтажным панельным домам и опять минуя того же шоферюгу, который по-прежнему (через час моей прогулки) ковырялся в электропроводке под приборной доской своих «жигулей». Всё в мире стабильно: я гулял, он ремонтировался, включив на полную катушку MP3-плеер, и сейчас, когда я выуживаю из потока мысль о Дональде Уэстлейке, окружающий лес и иголки не сронил во времени. Дело в том, что, решив исследовать, каким образом навредили мне (генетически, и не только) мои родственники, я вспомнил иронический рассказ Уэстлейка «Не трясите родословное древо». Юмор там в том, что два старичка познакомились и поженились из интереса к генеалогическим изысканиям, да только, поженившись, сразу заподозрили друг в друге отравителей.

Вот и вы, любезный читатель, подумайте, нужно ли вам это? Здесь разбираются отношения человека и рода. Кому эта тема не интересна, закройте страницу или обратитесь к традиционным сочинениям на эту тему – к Библии и четырем евангелиям.

3

Да, репутация у меня плохая: сумасшедшего. Но у простого зерна между жерновами не может быть иной репутации: его растирают в пыль, в порошок, растирают безнаказанно.

Мне уже далеко за 50 лет. Я был счастлив три дня с замужней женщиной, у которой, к тому же, был взрослый женатый сын. В браке я прожил всего полтора года, если считать, что брак – это обнявшись в одной кровати. (Формально – 12 лет, но из них почти 2 года в больницах, остальные 8,5 – в разъездах, в разных городах, по переписке, по-студенчески). Любовницы были? Ну и что? Что говорит уже другой, но тоже известный средневековый писатель Томас Мэлори? «Несчастен мужчина, у которого есть любовницы; ни в чем нет ему удачи». И это правда. Потому что в с ю удачу присвоили себе мои семейные родственники. Вот это слово: «присвоили». Вы что, думаете, при Брежневе они не знали, что такое собственность? Да ни фига подобного, они знали это всегда, всегда видели самые ближние и реальные деньги, и всегда их голова и руки были настроены на одно: на хапанье, на присвоение, на обогащение. Так что перестройка лишь подтвердила справедливость их жизненных установок.

Но если в роду 70 человек, как вы думаете, за чей счет богатеют 50? Вот за счет тех 20 из рода, которые побираются, которые ими обобраны до нитки и пущены по миру, у которых нет собственности, машин, дач, денег, работы, которых они презрительно именуют бомжами, сплевывая им вслед через опущенное тонированное боковое стекло своего автомобиля.

У меня никогда в мои годы не было никаких денег, зато я всю жизнь учился и познавал, чтобы этим скотам государство платило за их завернутую гайку на колесе. У них была узкая специализация, и никакого идеализма. Как поется в песне «Герои рабочего класса» А. Абакшина, «Моё мне отдай, /Иначе будет страдать /Без шубы и сапог жена». И еще: «Очень рано встают/ И, презрев уют, / Торопятся туда, где деньги куют». В России «учить» и «наказывать» - синонимы. И я терпел это наказание, без вины виноватый, всю жизнь. А они имели, за мой счет, машины, дачи, постоянный заработок, хорошие пенсии, крепкие семьи. Я же всегда был для них связным, агентом влияния, подопытным кроликом, козлом отпущения, бедным Макаром, на которого валятся все семейные шишки и списываются все семейные грехи. Семья – это святое. Я теперь тоже так думаю и ненавижу их всех 70 вместе с их ухоженными детьми, у которых уши постоянно заткнуты приводами от плеера, а в руках гаечный ключ; вместе с их мещанскими, обнесенными глухим забором, дачами, пластмассовым бассейном на участке, ай-педами и прочим убогим капиталистическим благоустройством. Они наконец-то дорвались! Теперь их время! Глухой забор, нанятые охранники или видеокамеры по периметру, злая собака, журнал «За рулем», квартира, а то и две-три, счет в банке, где их постоянно костерят за невозврат кредитов, потому что семья, - с вашего позволения и в наших условиях, - это коллективная безответственность. (Спросите тех же банкиров, кто безответственнее, семейные или холостяки, и они вам ответят: семейные; семейные не любят расставаться даже с крадеными у будущих поколений деньгами, а не то, что с теми, которые они считают заработанными своим горбом).

Итак, 50 процвели, а 20 (в основном, деревенских) сидят в глубокой жопе и питаются с худого огорода и дарами леса. И все эти 50 живут в Москве и в Вологде, в городах, где циркулируют большие деньги; а прочие 20 – там, где только природа, коровки, мутные речки без рыбы, замусоренные леса без даров и дичи.

4

«Но у тебя же были друзья-литераторы, с которыми ты дружил, которые тебе помогали?» Да, были. И вот тут мы подходим к главному – к тому, по какому принципу у нас возможны взаимопомощь и поддержка. В. А. Пьецух и Ю. А. Кувалдин действительно помогли мне с публикациями и морально, но они оба, как и я, Скорпионы. То есть, это они себе помогли: у нас характеры схожи, мы под одним знаком Зодиака родились. Разве самим себе они враги? Нет. Вот, помогая мне, они тем самым помогли себе. Но это, собственно, и всё – два-три случая, две-три вероятности на всю жизнь. Должно быть, поэтому догадливый В. А. Пьецух считает, что в жизни и в творчестве у меня есть только возможности, а воплощения, а реальностей нет. Ю. А. Кувалдин же так и не издал мою книгу, поиздевался только. Что, Ю. М. Поляков еще помогал? А он кто, по-вашему? Вы посмотрите, когда он родился. Ну, во-от, то-то же. Самому себе кто не помощник?

Но я-то всегда знал, что никакие это не Пьецух, не Кувалдин и не Поляков. Это, во-первых, москвичка, двоюродная сестра С.А.Савкова, Скорпион, и, во-вторых, вологжанка, двоюродная сестра Е.А.Петухова, Скорпион. Это, в действительности, они мне помогли, и, пока я бултыхался с десятком-двумя публикаций, отираясь возле упомянутых литераторов, одна из них успела вторично выйти замуж, другая, скорей всего, тоже. Пока я там с бесплатными бумажными глупостями возился, они обогащались, устраивали своих детишек на водительские курсы, прибарахлялись для дачи и для дома, закупали мягкую мебель, думали, как бы в шестой, в шестнадцатый и в двадцать шестой раз выскочить замуж, пока этот идиот, двоюродный братец, возится со своими «текстами», никому не нужными. То есть, пока худо-бедно меня понимали Поляков с Кувалдиным, Светочка с Катей хапали, тащили, зарабатывали, рожали, а может, поигрывали на бирже и жили на ренту припеваючи. У обеих мужья – водители. Уж они-то знают, где правда. Правда – в колесе. Колесо катит, оно круглое, оборачивается, как деньги. Нельзя сидеть на одном месте, как этот идиот Алексей Ивин, у которого мы отобрали даже велосипед, надо оборачивать, рулить, управлять, увеличивать капитал, накручивать на колесо тонно-километры (один из их мужей – шофер-дальнобойщик).

Что, литератор Ивин охромел? Ну, еще бы, если он, как дурак, всё пешком да пешком, всё литература да безгонорарные журнальчики. Он же не понимает, где лежат деньги. Деньги лежат в грузоперевозках, в транспорте, в присвоении обширных российских территорий путем скорейшего их объезда. Уничтожим Ивина, отберем последнее, пусть он утешается глупостями из евангелия: «Кто имеет, тому воздастся, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет». Правда, здорово и справедливо? Савкова с Петуховой, и без того корпускулентные, еще преуспеют, обогатятся, раздороднеют, а Ивин, и без того худой, еще усохнет. Что, от Кувалдина была денежная компенсация? Не смешите меня: всё опубликовано задаром, на потеху читателя, который охоч посмеяться над глуповатыми персонажами.