С точки зрения реализма
Шрифт:
— А сироп?! А смысл сиропа?!
И жена отвечала ему грозным, густым контральто:
— Вот придем домой, я тебе покажу сироп!..
1946
КУТЕЖ
Они сидели на одной парте и были друзьями — Петя Горелкин и Митя Корюшкин, хотя, пожалуй, во всей школе нельзя было найти более
Представьте себе маленького, юркого, подвижного подростка с лисьей розовой мордочкой — и вы получите почти точный портрет Пети Горелкина.
Создайте в своем воображении образ типичного ленивца и обжоры — пухлого, белого увальня, как бы сделанного целиком из сырого теста, — и вот вам Митя Корюшкин собственной своей персоной.
Они сошлись. Вода и камень, Стихи и проза, лед и пламень…В классе их так и прозвали — Онегин и Ленский.
Долгое время при этом шли споры, кого из друзей считать Онегиным, а кого — Ленским.
Спор решил случай.
Как-то на уроке алгебры Митю Корюшкина вызвали к доске решать пример.
Процедив сквозь зубы чуть слышно: «Скучновато получается!» — он вышел и, жалостливо пыхтя, трепетной рукой взял мел.
Записав продиктованные преподавателем условия, Митя Корюшкин глубоко и трагично задумался, потом оглянулся на счастливцев, оставшихся сидеть на своих партах, и выразительно пожал плечами. Его широко открытые глаза умоляли: «Тону! Спасите!» Петя Горелкин тут же откликнулся на этот смертный зов и шепотком подсказал Мите ход решения злосчастного примера, увы, неправильный! Опытное Митино ухо уловило подсказку. Благодарно просияв, он бодро застучал мелом по доске.
Через десять минут, получив честно заработанную единицу, Митя Корюшкин вернулся на свою парту. Вот тогда-то и решено было считать Онегиным именно Петю Горелкина — поскольку он тоже «убил наповал» своего друга.
Однажды друзья пешочком неторопливо шли вместе из школы домой. День был морозный, но безветренный и ясный. Снег весело поскрипывал под ногами, как бы советуя прохожим не терять золотого времени, а поскорее покончить со всеми делами, да и махнуть в Сокольники на лыжную базу или в Парк культуры на каток!
— А в общем, старик, мы с тобой живем скучновато! — сказал Митя Корюшкин. — Как-то, понимаешь, однообразно… Сегодня — каток, завтра — лыжи… ну, в кино сходишь — и все. Надоело!
— А что ты предлагаешь? — деловито спросил Петя Горелкин.
— Надо, понимаешь, как-то встряхнуться… освежиться! Я предлагаю пойти в ресторан и покутить там как следует. Чтобы небу жарко стало!
— Небу или нёбу?
— Глупо! Ну, говори… свое мнение!
— Я вообще не против, — уже серьезно сказал Петя Горелкин, — тем более что я лично давно не кутил… Последний раз мы кутили с папой летом, только мы не в ресторане кутили, а в «Кафе-мороженом». Я съел три порции шоколадного и выпил целых пятьдесят граммов портвейна. Мама нас потом ругала ужас как!
— Мальчишка! — сказал Митя Корюшкин. — Деньги у тебя есть?
— Наскребу!
— Наскреби побольше.
— Слушай, а нас пустят в ресторан?
— Меня-то пустят! — солидно заметил Митя Корюшкин. — Меня буквально везде и буквально все принимают за студента. А вот тебя… тут могут возникнуть трудности. Но я все продумал. Надо сразу, как только мы войдем в ресторан, дать минимум пятерку на чай швейцару. Понимаешь? Он открывает дверь, я в ту же секунду сую ему в лапу минимум пятерку и… будь здоров! Понимаешь? Главное — это произвести впечатление, проскочить через швейцара и проникнуть в зал. А потом уж мы найдем укромный уголок, где можно покутить спокойно.
— А вдруг… выведут?
— Не выведут! А выведут — уйдем, подумаешь, какая беда! И пойдем в другой ресторан.
— А если и из другого выведут?
— Ты что, трусишь? Говори прямо!
— Я не трушу, но надо все предусмотреть!
— Все предусмотрим, не беспокойся! — сказал Митя Корюшкин, охваченный своей идеей. — В частности, ты скажи дома, что пошел ко мне заниматься английским, а я скажу, что пошел к тебе заниматься по алгебре.
— А если мои позвонят твоим или твои моим и выяснится, что тебя нет у меня, а меня нет у тебя, тогда что?
— Не позвонят! А в общем что-нибудь придумаем. Значит, завтра кутим! Условились?
— Условились! — сказал Петя Горелкин, и друзья крепко пожали друг другу руки.
Все удалось как нельзя лучше. Могучий бородач швейцар в ливрее и фуражке с золотым галуном пятерку принял благосклонно и, распахнув перед юными кутилами массивную дверь ресторана, еще и козырнул им с элегантной небрежностью. Раздеться в гардеробе тоже удалось без приключений. И вот перед друзьями засиял долгожданный просторный и высокий ресторанный зал. За столиками, покрытыми белоснежными скатертями, сидели нарядные мужчины и женщины. Посетителей в этот час было немного, и в зале царила торжественная тишина, нарушаемая лишь звяканьем посуды. Официанты в черных костюмах, держа металлические подносы с тарелками, соусниками и блюдами на вывернутых ладонях, с цирковой ловкостью скользили по сверкающему паркету. Пахло чем-то очень вкусным.
— Давай не пойдем дальше! — прошептал Петя Горелкин, очарованный открывшимся перед ним зрелищем. — Давай здесь постоим.
— Иди за мной, трус! — прошипел Митя Корюшкин и храбро двинулся, вперед.
Блудливо озираясь, Петя Горелкин пошел следом за ним, стараясь ступать по паркету как можно тише.
Они сели за свободный стол у окна. Сейчас же перед ними возник пожилой официант с аккуратным седым «ежиком» на голове и молча положил на стол карту кушаний и напитков. Как было условлено заранее, опытный Митя раскрыл прейскурант и, лихорадочно складывал и вычитая в уме двухзначные цифры, стал составлять меню роскошного ужина.
— Митя! — вдруг шепотом сказал Петя Горелкин.
— Ну, что тебе еще?
— Пойдем за другой стол, я не могу за этим кутить!
— Почему?
— Он стоит и… смотрит!
— Кто «он»?
— Официант!
— А по-твоему, он должен лежать на полу лицом вниз, пока мы выбираем, да?
— Он… похож на папу. Понимаешь?!
— Глупости! Абсолютно не похож!
— Посмотри хорошенько. Если он наденет очки, он будет вылитый папа!
В эту минуту официант подошел к столику наших героев, достал из кармана пиджака роговые очки и, надев их на длинный тонкий нос, нагнулся к Мите Корюшкину. Петю Горелкина как ветром сдуло из-за стола. Ничего не сказав пораженному официанту, Митя Корюшкин бросился в погоню за сплоховавшим Онегиным. Догнав его, он крепко схватил Петю за, рукав и почти поволок в другой конец зала.