С утра и до вечера
Шрифт:
и где-нибудь метрах в ста от них вьют на деревьях гнезда,
разводят птенцов и выкармливают их. Самцы не принимают
в этом никакого участия, а с прежним рвением продолжают
играть в игрушки у своих шалашей.
Долго еще играют — до декабря, как я уже говорил.
И потом, когда в конце австралийского лета они
объединяются в стаи, время от времени то один, то другой самец при-
летает к шалашу, у которого он так приятно провел время,
подновляет его и приносит новые игрушки.
Знаменитая птица-портниха (она живет в Индии) «шьет»
не ради хлеба насущного, а
ради продления своего
портняжного рода. Но я расскажу о ней
получилась у нас коллекция живот-
ных-«инструменталыциков».
Когда приходит пора
размножения, птица-портниха
иглой и нитками сшивает края
двух листьев. Игла — ее тонкий клюв, а нитки она прядет из
растительного пуха.
Сделав клювом дырочку в листе, маленькая портниха
продевает в нее заранее скрученную из хлопка нитку, затем
прокалывает второй лист и сквозь него тоже пропускает
нитку. Таких стежков она иной раз делает около десяти,
прочно сшивая два листочка наподобие колыбельки. Внутри
зеленой колыбельки птичка вьет мягкое гнездышко из
хлопка, пуха и шерстинок.
Птицы-портнихи живут вблизи от населенных мест — в
садах, на плантациях. Поселяются они и на верандах жилых
домов и «шьют» свои гнезда прямо из листьев комнатных
растений.
В странах, расположенных по берегам Средиземного
моря, живет другая птица-портниха — цистикола. На рисовых,
кукурузных полях Испании и Греции цистиколы
встречаются нередко.
Весной, когда побегут с гор ручьи и зазеленеют поля,
самец цистиколы начинает строить гнездо. Вначале он так же,
как и индийская птица-портниха, сшивает сплетенными из
паутины нитками два листа, потом внутри этих листьев вьет
из пуха и войлока мягкое гнездышко и привязывает его
паутинками к листьям.
Но, пожалуй, никто из птиц, зверей и насекомых не
владеет так искусно изготовленными собственноручно
«орудиями», как дятловый вьюрок с Галапагосских островов —
маленькая птичка, похожая на воробья. Мы видели его в филь-
ме, снятом на этих островах группой операторов во главе с
известным немецким зоологом Эйбл-Эйбесфельдом.
Мы видели, как, постучав клювом по стволу дерева и
внимательно выслушав его, вьюрок узнает, есть ли под корой
и в древесине стоящие его внимания личинки жуков.
Мы видели, как затем, если такие личинки выдадут себя
трусливой возней, он отдирает кору (нередко действуя
палочкой как рычагом), находит ход древоточца и затем...
затем происходит нечто невероятное! Вьюрок — не
забывайте, что это всего лишь только птица,— ломает клювом
колючку кактуса и, взяв ее в клюв, втыкает в отверстие,
оставленное в дереве личинкой жука. Он энергично
ворочает там колючкой, стремясь наколоть «червя» или выгнать
его наружу из лабиринта лубяных и древесинных ходов.
Часто изобретательность его бывает вознаграждена
немедленно, но иногда ему приходится немало повозиться, прежде
чем жирная глупая личинка покинет свои древесные
покои, ища спасения от возмутительной колючки в
безрассудном бегстве.
Тогда вьюрок, воткнув колючку в дерево или
придерживая ее лапкой, хватает личинку.
Если колючек нет под рукой, дятловый вьюрок срывает
клювом небольшую веточку, обламывает на ней сучки.
Обламывает и ее саму так, чтобы было удобно ею работать.
Эйбл-Эйбесфельд привез несколько вьюрков с
Галапагосских островов домой, в Германию. Они жили у него в
клетке, и он наблюдал за ними. Один вьюрок, когда был
сыт, любил играть, как кошка с мышкой, с мучными
червями, которыми его кормили. Сначала он прятал их в разные
щели и дыры в клетке, а потом, изготовив из веточки
рычаг, доставал оттуда. Опять прятал и опять доставал.
Эйбл-Эйбесфельд решил узнать, врожденное ли у
дятловых вьюрков умение манипулировать палочками или они
этому учатся, так сказать, на практике у старых опытных
вьюрков. Он вырастил молодого вьюрка в полной изоляции
от других птиц его породы. Однажды ученый дал своему
воспитаннику колючки от кактуса. Вьюрок долго
внимательно разглядывал их. Взял одну в клюв. Но что делать
с ней, не знал и бросил. Потом опять взял, попытался даже
воткнуть ее в щель, но, когда увидел мучного червяка,
бросил колючку и стал вытягивать его из щели просто клювом.
Позднее он все-таки научился кое-как владеть «инстру-
ментами*, но держал их в клюве неуверенно и неловко и
выбирал их без всякого знания дела: брал часто мягкие
травинки, жилки листьев. Они, конечно, гнулись, лишь
щекотали червяка, и напрасно только он с ними время
терял.
Эйбл-Эйбесфельд пришел к выводу, что стремление
брать «палочковидные» инструменты в клюв и извлекать
ими червяков из всяких дыр в дереве у дятловых вьюрков
врожденное, но рабочие навыки и правильные приемы