Сады Луны (др. перевод)
Шрифт:
– Повезло, – не колеблясь, ответила колдунья.
Это слово повисло в воздухе. Туку показалось, что все позабыли про угощение.
– Итак, вы убеждены, что в наши дела вмешались опонны, – медленно подытожила адъюнктесса.
– Да.
– Почему?
Колдунья впервые за все время рассмеялась.
– Ах, если бы я знала все объяснения! Я бы танцевала от счастья. Но пока, – ее смех оборвался, – мне сдается, что нас дергают за ниточки, как кукол. Да и сама империя превращается в такую же куклу.
– А есть хоть какой-нибудь выход? – сурово спросил Дуджек.
Колдунья передернула плечами.
– Если и есть, искать его надо в Даруджистане.
Откинувшись на спинку стула, Тук привычно скреб свой шрам. Он подозревал: колдунья сказала только часть правды, но откуда родилось его подозрение – сам не знал. Короткие ногти впились в едва зажившую кожу вокруг левой глазницы. А ведь колдунья, когда захочет, может быть очень говорливой. Ложь, как известно, чем проще, тем убедительнее. Особенно когда она приправлена женским щебетанием. Вестовому подумалось, что остальные ничего не заподозрили. Дырявый Парус умело переместила внимание с себя и своей истории на грядущие события. И вот уже мысли собравшихся понеслись мимо, и чем быстрее они неслись, тем меньше сомнений оставляли.
Тук украдкой следил за колдуньей и видел торжествующий блеск в ее глазах. Особенно когда Лорна заговорила снова.
– Опонны – не первые боги, стремящиеся играть Малазанской империей. Но до сих пор богам этого не удавалось. Они терпели неудачи и отступали, зализывая кровоточащие раны. Жаль, что ни опонны, ни Повелитель Теней не вняли урокам прошлого.
Адъюнктесса глубоко вздохнула.
– Людям свойственно расходиться во мнениях, но я призываю и вас, Дырявый Парус, и вас, Тайскренн, действовать сообща и раскрыть подробности вмешательства опоннов. Через некоторое время Железный кулак Дуджек подготовит войска к маршу, не забыв, надеюсь, упрочить наше присутствие в городе. Я же очень скоро вас покину. Можете мне верить: ваши цели и цели моей миссии совпадают. И последнее. – Она обернулась к Туку. – Интересно, что скажет об услышанном человек, представляющий здесь «Коготь»?
Вестовой едва не разинул рот от удивления. Он не успел еще свыкнуться с ролью, отведенной ему Лорной, и уж никак не ждал, что адъюнктесса заставит его высказываться. Тук взглянул на Дырявый Парус. Колдунья тоже чувствовала себя неловко и прятала руки под столом. Переглянувшись с нею, он повернулся к Лорне.
– Я полагаю, что слова колдуньи были вполне правдивыми. Но я могу судить лишь как человек, которому недоступна магия. Возможно, верховный маг Тайскренн сумеет меня дополнить.
Лорне не слишком понравился дипломатический ход Тука, однако возражать она не стала.
– А что вы скажете, верховный маг? – обратилась она к Тайскренну.
– Колдунья права. Ее картина возможного развития событий достаточно реалистична.
Тук облегченно вздохнул и налил себе вина. Слуги унесли почти нетронутые кушанья первой перемены и подали вторую. То ли говорить было больше не о чем, то ли собравшиеся и впрямь проголодались, но застольная беседа сошла на нет. Тук медленно жевал, стараясь не встречаться глазами с колдуньей. Он постоянно чувствовал на себе ее взгляд. По сути, он обманул адъюнктессу, Тайскренна и Дуджека. Зачем он это сделал? Разумных объяснений этому Тук не находил, что лишь усиливало его отчаяние.
У Второй армии была долгая и кровавая история, и служившим в ее рядах повсеместно приходилось вытаскивать соратников из тяжелых или щекотливых ситуаций. Магам доставалось больше других, потому и вызволяли их чаще. Тук собственными
Странно, но его шрам вдруг перестал чесаться.
Дырявый Парус кое-как доползла до своего жилища. Ноги то и дело подкашивались, и причиной тому было вовсе не вино. При ее взбудораженности, когда все жилы натянуты до предела, вино показалось ей обыкновенной водой.
Надо же, у нее с адъюнктессой оказались… общие воспоминания. Колдунье понадобились годы, чтобы кошмар той ночи в Мышатнике перестал преследовать ее. Расправа над «свечными ведьмами» была не единственным преступлением, совершенным колдуньей за годы армейской службы. Но другие забылись, а это… это вновь привело ее во Вторую армию, куда она когда-то вступила новобранкой. Круг замкнулся, однако после Мышатника она вернулась во Вторую уже другим человеком.
Сегодня соратники фактически спасли ей жизнь. Тук-младший спасал ее своей ложью; недаром он так выразительно глянул на нее, прежде заговорить. Пусть он пришел во Вторую «когтем», шпионом и доносчиком, армейские будни хорошо проветрили парню мозги и вышибли многое из того, что ему вдалбливали прежние наставники.
А ведь служба во Второй армии изменила и ее. Та Дырявый Парус, которая послушно отправилась громить квартал бедноты, не думала ни о ком, кроме себя. Столкнувшись с ужасами, она бежала, но опять-таки ради собственного спасения и очистки совести. Такую роскошь империя ей позволить не могла. На нее не давили, не угрожали и не требовали вернуться. На следующий день после погрома в Мышатнике к ней пришел старый солдат (она тогда не удосужилась спросить его имя). Он не говорил напыщенных слов о чести и долге, а просто сказал, что армия нуждается в ней. Но его слова Дырявый Парус помнила до сих пор: «Если ты избавишься от вины за содеянное, ты погубишь душу. Тебя будет некому защитить, и когда вина придет опять, она тебя убьет»… Дырявый Парус не сразу вернулась во Вторую; сначала послужила в Пятой армии, состоящей из опытных бойцов, и только затем уже попала под командование Дуджека Однорукого. Жизнь дала колдунье новую возможность не потерять себя. Наверное, последнюю.
Подойдя к двери, Дырявый Парус проверила цепь охранительных заклинаний. Все тихо. Она открыла дверь, вошла и привалилась к дверному косяку.
Из спальни сразу же вышел Паран. Вид у него был встревоженный.
– Тебя не арестовали? Я удивлен.
– Я сама удивляюсь, – выдохнула она.
– Здесь побывал Хохолок. Велел передать тебе послание.
Глядя на лицо капитана, Дырявый Парус попыталась угадать, что за послание ее ожидает. Но Паран отвел глаза.
– Говори, – потребовала колдунья.
– Этот деревянный болванчик был здорово взволнован. Он знает о появлении адъюнктессы и сказал, что она приехала не одна.
– Не одна? А он сказал с кем?
Паран недоуменно пожал плечами.
– Мне его слова показались просто бредом. Хохолок заявил, что вокруг адъюнктессы вьется не то дорожная пыль, не то прах и что ветер нашептывает о холоде и огне. Тебе что-нибудь понятно?
Дырявый Парус шагнула к комоду и начала снимать с себя немногочисленные драгоценности.
– Кое-что понимаю. А больше он ничего не говорил?