Сады Луны (др. перевод)
Шрифт:
– Я все-таки отказываюсь верить, что адъюнктесса замыслила убить сержанта, – сказал Паран. – Ответь мне, ты сумела бы уничтожить девчонку? Или вы вдвоем с Быстрым Беном?
Колдунья мешкала с ответом.
– Не уверена, что мне хочется ее убивать, – наконец ответила она.
– Как?
– Бурдюк против ее убийства. Не знаю, какие доводы тебе привести, но мне почему-то кажется, что он прав.
О собственных интуитивных ощущениях, подсказывавших ей то же самое, колдунья умолчала.
– Ты уйдешь, а что делать мне? – растерянно
– Я незаметно выведу тебя в город, – пообещала колдунья. – Наймешь комнату на постоялом дворе, сменишь одежду. Если все будет хорошо, через пару недель я вернусь. Две недели-то ты можешь подождать?
– А если мне пойти прямиком к Дуджеку Однорукому и сказать, кто я?
– Ты угодишь в лапы к верховному магу Тайскренну. Он постарается вытянуть из тебя все, а для этого существует особая магия. Мозги так тебе пошерстит, что будь здоров.
– При чем тут Тайскренн? – удивился Паран. – Ему-то какое до меня дело? Я офицер, а не маг.
– Да будь ты хоть землекопом. Ты болтаешься на крючке у опоннов, а они с сегодняшнего вечера объявлены официальными врагами империи. Учти, Тайскренн не церемонится. Когда ты вывернешься перед ним наизнанку, он тебя тихо уберет.
По правде говоря, это даже лучше, иначе тебя ждет жизнь сумасшедшего. Его «магия правдивости» бесследно не проходит.
– Но разве у Тайскренна здесь больше власти, чем у Дуджека?
– Не больше. Дуджек мог бы встать на твою защиту. Только у Тайскренна есть один очень серьезный довод. Ты стал орудием опоннов. А Дуджеку благополучие своих солдат дороже, и он согласится с Тайскренном. Теперь понимаешь? Как ни грустно, капитан, но там тебе пришлось бы выворачиваться самому.
– Мне и так придется, когда ты покинешь город.
– Знаю. Но я же ухожу не навсегда.
В душе колдуньи опять зашевелилось сочувствие к этому совсем еще молодому растерянному человеку.
– Паран, все не так уж и плохо, – с напускной беспечностью произнесла она. – Да, между нами есть недоверие, и от него никуда не денешься. Но ты вызываешь у меня… симпатию, что ли? Я думала, что совсем очерствела в армии.
Она грустно улыбнулась.
– Не знаю, стоило ли это тебе говорить, капитан. И все-таки я рада, что сказала.
Паран долго глядел на нее, потом сказал:
– Ты права, Дырявый Парус. Я сделаю так, как ты предлагаешь. Говоришь, нанять комнату на постоялом дворе? Только у меня совсем нет здешних денег. Ты не одолжишь мне?
– Деньги раздобыть легко.
У нее поникли плечи.
– Ой, до чего я устала.
Колдунья направилась в спальню и перед этим еще раз взглянула на комод. Под сваленной одеждой лежала ее колода Драконов. Было бы глупо не разложить карты, чтобы сверить по ним принятое решение.
– Дырявый Парус, а ты очень сильно устала? – спросил Паран, встав у нее за спиной.
Жар его слов передался ее телу. Огонь, тлеющий в ее чреслах, ярко вспыхнул. Карты обождут. Колдунья повернулась к капитану. Она не стала отвечать словами. Ее ответ и так был ясен. Паран осторожно взял ее за руку.
«Такой молоденький, а я покорно иду с ним в спальню, – подумала она. – Даже смешно».
И она наверняка рассмеялась бы, но уж слишком сладостным было захлестнувшее ее чувство.
Едва рассвет забрезжил над Крепышом, адъюнктесса Лорна покинула город, выехав через восточные ворота. Дуджек выполнил обещание: караульных возле приоткрытых ворот не было. Если чьи-то глаза и видели ее путь по улицам, вряд ли у кого-то это вызвало особое любопытство. Одеяние Лорны составляли простые кожаные доспехи, лицо скрывал бронзовый шлем. Даже обе лошади – верховая и вьючная – были местной породы. Адъюнктесса привыкла ездить на боевых малазанских конях, более рослых и норовистых, чем эти несколько флегматичные лошадки. Правда, Дуджек заверил ее, что они достаточно выносливы. Внешне Лорна ничем не отличалась от наемников. После захвата города малазанцами многие из них остались не у дел и подались в другие края.
Далеко на юге во мгле проступали заснеженные вершины Талинских гор. Пока она едет по Ривийской равнине, эти горы будут ее молчаливыми и ненавязчивыми спутниками. Все крестьянские усадьбы вокруг Крепыша теснились на принадлежащих городу землях, а потом исчезали. Хотя земли было более чем достаточно, ею владели ривийцы, которые враждебно относились к самовольным захватчикам. Поскольку все торговые пути, ведущие в город и из города, проходили по владениям ривийцев, хозяев старались не злить.
Восточный край неба постепенно розовел. Серебристо-синее небо светлело, прощаясь с последними звездами. За конскими копытами вздымались облачка пыли. День обещал быть жарким. Лорна распустила шнуровку доспехов, надетых поверх тонкой кольчуги. К полудню она доберется до первого источника, где сможет пополнить запасы воды. Адъюнктесса провела рукой по поверхности одного из кожаных бурдюков, прикрепленных к седлу. Собрав пальцами росу, она смочила ею губы.
Голос тлан-имаса едва не выбил ее из седла. Лошадь фыркнула и шарахнулась в сторону.
– Какое-то время я пойду вместе с тобой, – сказал Онос Тулан.
Лорна гневно взглянула на него.
– Впредь изволь заранее извещать меня о своем появлении, – сказала она тлан-имасу.
– Как желаешь, – бесстрастно ответил тот и скрылся в земле.
Адъюнктесса выругалась сквозь зубы. Вскоре она увидела древнего воина стоящим в сотне ярдов. Неяркое еще солнце освещало его со спины. Тлан-имас стоял на фоне малиново-красного неба, и эта картина почему-то сильно взбудоражила Лорну, пробудив воспоминания из прежних жизней. Онос Тулан застыл в ожидании. Когда она поравнялась с ним, воин двинулся рядом с лошадью.