Сага о Кае Безумце
Шрифт:
Солнце вставало всё раньше и раньше, но зима не хотела сдаваться и каждый день заваливала нас снегами. Вскоре между домами выросли белые стены выше меня, в которых прорубали узкие тесные проходы. Мы начинали день, разгребая снега перед дверьми, и заканчивали его так же. Стоило хоть раз пропустить, и останешься в снежной ловушке до самой весны, задохнется скотина, а следом за ней и ты сам. Мы помогали и соседям, вырубали и оттаскивали снежные валуны в сторону фьорда.
Медленно и неохотно отступали морозы.
Под крышами появились первые сосульки, и
По обычаю в этот день приносили жертву богу-мореплавателю Нарлу. За зиму он мог забыть о верных своих почитателях, забыть морды их морских коней. Потому команда каждого корабля по отдельности вырубала во льду круг, каждый из хирдманов ронял по капле своей крови на животное, чью голову носил их парусатый рысак, или его шкуру, что тоже дозволялось.
Альрик распластал перед нами серую шкуру и первым резанул себе руку, окропив шерсть своей кровью. Затем Вепрь, Арне Кормчий, Энок Косой, Снежный Хвит, Халле Рыбак, Трюггве-мечник, Бьярне Левша, я, Тулле Скагессон, Ларс-резчик, Облауд, Стейн, Эгиль Кот, Видарссон, Сварт Безоружный.
Лейф Ящерица поднял на нас прозрачные глаза:
— Я оставляю хирд. Нечего обманывать богов моей кровью.
Хёвдинг даже не моргнул. Положил щепку от Волчары, осторожно завернул в шкуру тяжелый камень, обвязал сверху прочной веревкой и опустил в воду. Внимательно мы вглядывались в темную пучину. Не всплывет ли? Не отвергнет ли Нарл нашу жертву? Не осердится ли на внезапного отступника?
Но нет. Осталась недвижной морская гладь. Можно смело идти в море! Нарл не оставит нас своей милостью, не опрокинет штормами, не нагонит тварей.
Мы задвинули ледяную пробку обратно, поднялись на берег, и только там Альрик врезал Ящерице так, что тот отлетел на несколько шагов.
— Три года мы прожили бок о бок, — тихо заговорил хёвдинг. — Три года грелись у одного очага, делили один хлеб, пили из одного рога. Не раз я приходил к тебе этой зимой, водил к конунгову жрецу, спрашивал о лечении. И ты не мог сказать об уходе иначе как перед лицом Нарла? — вскричал он. — А ну как обозлился бы корабел? Отказал бы нам в плавании?
Лейф поднялся, стер кровь с губ, упрямо вскинул голову.
— Что в том за печаль? Какое мне дело до лживого бога?
— Лживый бог?
Я не поверил своим ушам.
— Вы так и не поняли? — скособоченное лицо Ящерицы странно искривилось. Может, то была улыбка? — Все боги — никакие не боги! Ни хваленый Фомрир, ни Скирир, ни Нарл со своей лодчонкой. Ясно же, что это люди, только люди не простые. Они убили тьму человек, животных и тварей, получили руны. Много рун. Переросли сторхельтов, получили могущество и назвали себя богами. Даже у добренькой Орсы руки по локоть в крови!
Альрик шагнул к Лейфу, но тот против обыкновения даже не отшатнулся. Стоял и смотрел хёвдингу прямо в глаза.
— Только вот недаром, чтобы расти в рунах, нужно жрать сердца тварей. С каждой руной, с каждым трупом ты всё меньше остаешься человеком и всё больше становишься тварью сам. Посмотри на хельтов! — он махнул рукой. — Разве это люди? Нет, это скорее порождения Бездны.
— Пошел прочь, — прошипел Альрик. — Вон из моего хирда. Сожги плащ из волчьей шкуры! Ты не имеешь права его больше носить.
И ни один голос не вступился за Ящерицу. Видарссон судорожно оглядывался, смотрел на небо, на море, видать, ждал наказания богов.
— Вам не нужно больше убивать! — выкрикнул Лейф. — Оставьте ложных богов! Солнце — вот единственный настоящий бог! Вы же поклоняетесь Бездне и ее порождениям! Смертями питаете тварей! Убийствами создаете новых!
Беззащитный повернулся спиной к Ящерице и пошел в город. Ульверы последовали за ним. Каждый, проходя мимо бывшего друга, плевал ему под ноги. Хвит плюнул в лицо. Он, как никто другой, был близок к богам из-за своего дара. Но Лейф не ответил. Тулле лишь покачал головой. Видаррсон обошел стороной, словно боялся подхватить заразу. Сварт хмыкнул, он совсем не знал Ящерицу.
Я же наклонился и прошептал:
— Я убью того сумасшедшего с бритой макушкой, понял?
И только сейчас в глазах бывшего ульвера мелькнул страх.
— Не посмеешь!
Конечно, я не собирался убивать безрунного. Мне было довольно и того, что Лейф испугался.
Нас осталось всего шестнадцать, из которых двое — низкорунные новички. И разрыв по силе между хёвдингом и хирдманами велик, так как большинство на третьей руне. Нелегко будет Альрику отыскать хорошую работу по весне.
Море наверняка уже было чистым, там льда было намного меньше, чем в закрытом фьорде. И пока горожане ждали схода льдов, хирдманы проверяли свои корабли.
Альрик оплатил место в наусте, корабельном сарае, потому наш Волчара был почти в идеальном состоянии. Впрочем, Арне Кормчий и Ларс Резчик выискали какие-то недочеты и занялись починкой: заменили некоторые доски, обновили такелаж, проверили каждый кусочек паруса на разрыв. Также нужно было сделать три-четыре новых весла. Для будущих хускарлов.
Прикладываемая при гребле сила у карлов и хускарлов отличалась, потому обычные весла легко могли сломаться. И по обычаю перед тем, как корабль впервые в году опустится в воду, нужно было их заменить. У нас хускарл нынче только Альрик, но я был недалек от него. И еще двое на четвертой. Вряд ли он успеют до зимы подняться на две руны, но хёвдинги обычно брали запасные утяжеленные весла, показывая всем, что уверены в росте своего хирда.
Я неплохо управлялся с топором, но Ларс никому не позволял даже выбрать дерево для починки. Порой я думал, что Ларс пришел на службу не к Альрику, а к Волчаре лично. Ну и пусть его. Зато теперь я буду сидеть на носу, бок о бок с хёвдингом. Там и весла длиннее, и вода хлещет, и качка сильнее. Самые почетные места!