Сага о Кае Безумце
Шрифт:
А слова торговца — они и есть слова торговца. Ради выгоды он и не такое набрехать может. Может, его папашу убили как раз за то, что он узнал правду об острове? Или полез не туда? Или захотел разбудить спящее чудовище?
Мне и самому захотелось разобраться, что же это за место. Если не строгий запрет Альрика с угрозой отрезания ушей, я бы рискнул и проверил. Сходил бы туда, где пламя выходит из-под земли, потыкал бы чем-нибудь, сравнил бы с кровью огненного червя, обошел бы весь остров, поискал бы голову и хвост, а может, и хвосты.
Но Альрик, глядя
Впрочем, мои муки были ничем по сравнению с муками вигговцев. С каждым днем они все больше ворчали, упрекали торговца в том, что тот не догадался захватить несколько рабынь для увеселения. Если бы не Вигге, державший свою свору железной хваткой, Кьеллу пришлось бы нелегко.
В качестве развлечения самым недовольным предложили отправиться на охоту. Хвит тихонько пошутил, что оленям стоит поберечь своих олених, ведь выходят настоящие мужчины.
Вигге сам выбрал троих хирдманов, и на мой взгляд, он ткнул в тех, кого и потерять было не жалко.
Вернулись они лишь под вечер с оленьей тушей, у одного на лице подсохли кровавые царапины.
— Видать, олениха отбивалась, — шепнул Сварт.
— Вот, нормальное мясо! — крикнул тот, что с царапинами. — Надоела уже треска да тюлени.
Пока снимали шкуру да разделывали мясо, тот же говорливый хирдман решил похвастаться своими подвигами. В обычное время кого удивишь убитым оленем? Но мы уже семь дней сидели на одном месте, ничего толком не видели. Хорошо хоть лейфовцы делились былыми подвигами да рассказывали о своих наймах.
— С горы, того, слезли, там еще шли-шли. Тишь! Там лесок небольшой. Улоф углядел свежий след. Олень! Ну, мы за ним. А что? Нас трое, все оружные. Чего нам бояться?
Как там говорилось в песнях Хвита?
Воин отменный
Известен не только
Топориком крепким да
Сильной рукою.
Язык его тоже
Востёр, как и разум,
Не хуже он хлещет
Словами…
Этот же явно был не мастак говорить.
— Ну и того. Идём мы по следу и тут бац! Местные. Пятеро. В шкурах, с луками. Глядь — нашего оленя уже того… разделывают. Нас увидали и того… за оружие. Трое на пятеро. Ну, мы на них. Улоф одного срубил. Ярви другого заколол. Я одного сразу того, а второй вертится меж деревьями. Не достать!
Вигговец отвернулся, высморкал ноздри, обтер пальцы о штаны и продолжил:
— Тут веткой шапку с него, со второго, как сорвало. Глядь! А это, того, никакой не он, а очень даже она. Баба, значится. Ну, я мечом по руке круть и под колено ее. Шлёпнулась, визжит. Ну, думаю, раз такое дело, то оприходовать надо. Тут баб-то нет. Вот я её прижал, штаны с неё того… тяну. Кожа гладкая. Сама, того, тощевата, но на безбабье… Ну, я только, того, пристраиваться, а она мне когтями по лицу! Вдарил ей, чтоб успокоилась. А она возьми да и того, окочурилась. Башкой обо камень треснулась. Вот же непруха! Коли б не дергалась, так того, всем бы досталось. Да и она б хоть путного мужика попробовала! Не то, что эти дохляки.
Я глянул на Кьелла. Наверное, расстроился! Как договариваться о мире, если его люди убили пятерых просто так? Но торговец выглядел спокойным. Может, знал, без крови не обойдется.
— Что баба хилая, мы уже поняли. А вообще как они выглядят? Что за оружие? — спросил кто-то из лейфовцев.
— Да худые они все, мелкие, — ответил второй из охотников, то ли Улоф, то ли Ярви. — Руки разрисованы полосами. У баб на левой, у мужиков — на правой. Одежка вся из оленьих шкур. Костяные ножи, у одного только бронзовый был. Луки слабые, охотничьи. В общем, лёгкая у нас работёнка. Воины тут никакие.
— Так мы и не вырезать их приехали, — подал голос сам Лейф Рёв.
— Верно-верно, — торговец заговорил только сейчас. — Как достроим дом, так я отправлюсь поговорить с ними. Жаль, что так получилось, но куда ж деваться? Их было пятеро, они напали первыми. Постарайтесь в следующий раз обойтись без убийств. Если уж они слабы, так отберите оружие, свяжите и оставьте на месте. Они должны понять, что мы прибыли сюда с миром!
Конечно! С миром! С миром и сотней вооруженных мужчин, из которых половина — хускарлы.
Вылазки прекратились вплоть до того момента, когда стены форта поднялись в два человеческих роста. Нужны были бревна. Не ветвистые коряги, приносимые морем, не случайные ветки, а крепкие надежные бревна, которые выдержат несколько слоев дерна, проложенного мхом. Под дождем такая крыша быстро напитывается водой и давит не хуже Болли Толстяка, потому крыша будет опираться на подпорки, для которых уже определили места и выдолбили ямки.
А ближайший лес был как раз там, где вигговцы убили пятерых местных.
— Раз уж твой хирд занимается дровами, так, может, и бревна вы принесете? Думаю, со случайными охотниками вы справитесь, — с улыбкой обратился к Альрику торговец.
Как хитро он сказал! Если сейчас Беззащитный откажется или попросит пару хускарлов, его тут же поднимут на смех. Мол, тощих баб испугался? Костяных ножей?
Альрик кивнул. Оставил возле Волчары лишь Арне Кормчего, Вепря да раненого Стейна, остальным приказал снарядиться как для боя: плащи, щиты, мечи, топоры. У кого есть, тот и кольчугу натянул. Я лишь затянул покрепче наручи да закинул щит за спину.
— Что, боишься, деревья буйные попадутся? — насмешливо спросил один из вигговцев. Я так и не запомнил ни их лиц, ни имен.
Альрик ничего не ответил. Оглядел нас, дал подзатыльник Видарссону, и тот, покраснев, сбегал за забытым возле костра ножом.
Мы шли всего лишь за бревнами, но ощущение было тягостное. Этот непонятный остров не принимал нас. Я почти ощущал его недовольство мельтешением пришлых людей, которые сразу же полезли с топорами на его горы. Еще немного, и он разозлится всерьез. Засыплет нас пеплом, сожжет подземным огнем, зальет морской водой и заморозит ветрами. Я не боялся людей. Каков бы ни был человек, на какой бы руне он не находился, его можно убить. Какова бы ни была тварь, ее можно убить. А как сражаться с островом?