Сага о Сухом и Красной
Шрифт:
– Мужики, я просто завидовал вам, что у вас такие прелестные спутницы, и не более того, – попытался успокоить драчуна Сухой. – И хочу добавить, что мы не из преображённых…
– А это мы сейчас проверим по цвету твоей крови! – сказал задира и пнул Сухого ногой в грудь, отчего тот свалился со стула.
Двое его друзей хотели добавить Сухому ещё по паре ударов, но они просчитались, решив, что раз один из трубадуров девушка, то и в драке у них преимущество. Новые кожаные сапоги Красной требовали жертвенной крови и пару зубов для освящения. С этими мыслями она со всего размаху заехала одному из нападающих в челюсть, отчего
Через полчаса друзья сидели на обочине у трактира, так как папа Бонифаций приказал выбросить всех зачинщиков наружу, чтобы остыли. По этому бесцеремонному акту друзья поняли, что, несмотря на их финансовые заслуги, папа Бонифаций на них обиделся. Сухой проверял, все ли зубы на месте, с презрением наблюдая за мажорами, удалявшимися в сторону Павелецкого пропускного пункта в остатки старого мира. С другой стороны, они явно укрепили желание друзей покинуть Москву.
– Зря ты полезла, – произнес Сухой, сплёвывая кровь на обочину. – Сейчас мы вернулись в те времена, когда женщинам пропишут не раздумывая.
– Равноправие, как оно есть, – ответила Красная, потирая разбитую скулу и опухшую губу. – Зато никто не притворяется.
Ещё через полчаса к ним присоединились Харальд и клерк, которые тоже участвовали в типичной ночной трактирной потасовке. Харальд, несмотря на поломанный нос и порванную рубаху, был доволен, так как троих он свалил с одного удара, и если бы собирал потерянные его противниками зубы, то получилось бы приличное акулье ожерелье. Клерк, весь в крови, смеялся, глядя в вечернее небо.
– Слушай, чего тянуть, пойдем к нам в дружину? Что дохлый на вид, не проблема – ты настоящий берсерк, к тому же от тебя такого не ждут, а это ещё опаснее! – предложил Харальд новому приятелю, прошедшему боевое крещение.
Тот согласился, в последний раз послав свою старую жизнь. Новая жизнь будет куда ярче, и что-то подсказывало, куда короче.
– Любите вы навести суету! – Харальд выпрямился, поднимая своего нового коллегу. – Удачи вам в вашей войне!
– И вам! – поморщилась от боли Красная.
В свете фонарей викинг и клерк выглядели как существа разных биологических видов, но роднее теперь у них никого не было. Пускай и не с первого раза, но столица донесла до друзей, что их пребывание здесь закончилось, и утром нужно собираться в путь.
– А мы куда? – спросила Красная.
– В Стамбул или Константинополь. Уверен, пока они ещё сражаются друг с другом, – ответил Сухой.
– Уверен? Я поеду с тобой, только чтобы посмотреть, как это путешествие собьёт с тебя спесь!
– А мне кажется, что я окончательно разберусь в происходящем!
Глава 3
Утром следующего дня друзья стали собираться в путь. Несмотря на энтузиазм прошлого вечера, им не хотелось уезжать. Но главное правило нового мира: если ты стал слишком известным, то надо валить, потому что зависть и неудачи загонят тебя в могилу быстрее, чем отсутствие денег. К тому же, Москва стойко держала натиск всего преображающегося, переваривая все изменения эпох и людей и выдавая экстравагантный винегрет нового мира. Как будто она кричала вселенной: «Я для этого и была рождена!».
Если бы друзья ехали на лошадях, то денег с последнего выступления (с учетом возможности халтурки в пути) вполне могло хватить и на дорогу до Стамбула, но мотоциклы накладывали ограничение в маршруте. Требовалась карта действующих заправок, и эта кривая могла быть более продолжительной. За картой друзья заехали в бюро путей сообщения, которое находилось в районе Чистых прудов, где всё ещё держали оборону офисы компаний старого мира. Когда они попросили карту, в бюро путей сообщения очень удивились столь дальнему бесцельному маршруту. Действительно, у друзей пока не было ярко выраженной цели – они просто хотели поехать посмотреть на безумного проповедника или чудесного пророка из древнего города.
Когда они возвращались обратно в более милую их сердцу атмосферу новой Москвы, на перекрестке Красная остановилась рядом с всадником на красивом гнедом коне. Всадник даже не обернулся на звук мотоцикла, а вот конь повернув голову, издав характерное фырканье, как будто сказал мотоциклу: «Жду тебя на этой стороне!».
– Нет, брат, мой «питомец» превратится в дракона! – похлопав по бензобаку, произнесла Красная.
– Чего? – переспросил Сухой.
Красная ещё раз похлопала по бензобаку.
– Хочу дракона! – крикнула она сквозь рык двигателей и тихонечко, закрыв глаза, чтобы не вспугнуть мечту, добавила. – Который унесет меня подальше от всей этой посредственности.
– Я бы не рассчитывал, чего бы ты там себе не напридумывала, – сказал Сухой, естественно, не расслышав последние слова.
– Вы, мужчины, ничего не понимаете в силе женской мечты! – не открывая глаз, представляла Красная. – Да и вообще, все в городе думают, что вагоны метро превратятся в огромных червей из заморских фантазий, потому больше и не спускаются под землю.
Сухой засмеялся от того, что представил, что даже червей Сокольнического депо хватило бы, чтобы завалить Москву дерьмом, гигантская куча которого будет видна даже на ненавидимом всеми заморском континенте. Ржание коня сообщило друзьям, что можно ехать дальше. Дорога не была монотонной, так как тихий звук асфальта постоянно менялся брусчаткой, которая не всегда была ровной и покладистой. Здания и замки (где-то даже виднелись терема), машины и повозки, люди, настолько разношёрстно одетые – Москва никогда не была столь колоритной, что навевало на друзей небольшую тоску. Может, всё-таки попробовать остаться, чтобы наблюдать за метаморфозой города, а может, и поучаствовать в ней? Но всё же они твёрдо решили уехать. Возможно, потом они, с полными карманами историй, вернутся, чтобы посмотреть, во что «преображение масс» превратило их любимый город.