Сахар на дне
Шрифт:
За несколько сильных глубоких движений он вдруг доводит меня до невыносимого состояния. Однажды я рискнула прыгнуть в бассейне с высокой доски. Тренер сказала, что я справлюсь. Я справилась, но то щекочущее за грудиной чувство, когда срываешься в пропасть, не забуду никогда. На мгновение я почувствовала то же самое, а потом внутри разлилась огненная волна, затопившая все нервные окончания, все клетки и весь мозг. Прокатилась до самых кончиков пальцев, а потом резко отринула обратно, заставив их занеметь. Я сорвалась на протяжный стон, показавшийся мне самой дико неприличным.
Через мгновение замер и Шевцов, шумно выдохнув, а потом обмяк, ткнувшись лбом мне в спину.
Какой-то своей рациональной частью я поняла, что презерватива на нём не было, и сейчас его сперма во мне. Месячные только закончились, опасности нет, но всё равно захотелось влепить затрещину за легкомыслие. Но это только далеко в моей фантазии, так я и думать бы не посмела о подобном.
— Ты жива, Снежинка? — хрипло спрашивает парень, перекатываясь с меня на спину.
— Не уверена, — ложусь на бок и подтягиваю колени к груди. Внутри всё ещё пылает, разливаясь отголосками пережитого оргазма. — Лёш, ты не надел презерватив.
— Забыл, — безэмоционально пожимает плечами, а потом встаёт. — Кофе?
Киваю, прикрыв глаза. Сейчас кофе в самый раз.
39
Лекс.
— Шевцов! Руки за спину, подъём-падение без рук тридцать раз!
Я всей душой ненавидел это упражнение, и тренер был об этом прекрасно осведомлён. Таким образом он вышибал из меня дурь, которой всегда было хоть отбавляй. И так уж сложилось, что чтобы успокоить эту самую дурь, это упражнение подходит как нельзя лучше. Только команду я теперь отдаю себе сам.
Дури, да, дохера, ненависть плещет через край, а надо быть спокойным. Злость и холодный ум должны сочетаться. Рукам нельзя дрожать. Если злость не контролировать, не соблюдать баланс, она застелет глаза и тогда можно допустить ошибку. Много ошибок.
— Привет, Лекс, — в раздевалку входит Ермолай. Не стоило бы ему, потому что я ещё не взял эмоции под контроль. — Иваныч, смотрю, намертво вбил в тебя это жуткое упражнение. Что за прикол истязать себя тем, что отвращает?
— Я это делаю, Антошка, чтобы не начать истязать тебя. Так что говори, чего хотел, и вали.
— Лёха, не груби. Я же по делу. Ты вообще как? Готов? О тебе никто не знает, и Коршак в напряжении. Но всё же этот гондон слишком самоуверен, давай собьём с него спесь, заявим о себе.
Я подхожу к рыжему вплотную. Сучонок и сам не слабак далеко, но напрягается.
— Антошка, мы с тобой нихуя не друзья, запомни. У нас соглашение, и я тут только поэтому. Я тебе звёздное восхождение, ты мне «Дракона» и ублюдка. На этом всё.
— Конечно, Алёша, как скажешь, — скалится придурок. — Но ты не зарекайся, мы и потом сможем быть другу полезны.
До выхода ещё десять минут. Протираю лицо влажным полотенцем, бинтую руки и надеваю перчатки. Бои хоть и подпольные, но по правилам. Не знаю, что за чудовище меня ждёт, но я не боюсь.
Дверь в мою раздевалку снова открывается, и врывается Сева. Вот так сюрприз.
— Лекс, какого хера? Ты совсем ебанулся?!
— Сева, не истери.
— Ты что забыл здесь? Ты хоть понимаешь, в какое дерьмо ввязываешься?
— У меня есть на это веские причины, — отвечаю спокойно, проверяя крепления на перчатках.
— Лекс! Зачем тебе это надо?
Да что за нахуй?
— Знаешь, Сева, — моё терпение тоже начинает трещать. — Ты бы мог и сказать мне, что за дерьмо тут творится. Но ты просто промолчал, пока я искал, в чём дело.
— Это потому что я знал, что вот этим, — Сева тычет пальцем на мои руки в перчатках, — всё закончится. Или начнётся. Ещё и под Ермолаем!
Последняя фраза мне вообще не понравилась, полоснула неприятно. Но ведь по сути так и есть.
— У нас с ним соглашение.
— Какое?
— Я вывожу его бизнес в высшую лигу, а он отдаёт мне клуб и одного козла.
Сева запускает пальцы в волосы и напряжённо смотрит. Чёрт, приятно, когда кому-то не срать на тебя.
— У тебя есть секундант?
— Нет. Мне похер, кого Ермолай поставит мне водичку подавать.
— Лекс, ты совсем дебил? Это подпольные бои, тут тебе в эту самую водичку и добавят чего. Я буду. Пошли — время.
— Вперёд.
Звучит предупредительный гонг, я набрасываю капюшон, скрываю нижнюю половину лица под чёрным платком с черепом и плечом к плечу в Севой выхожу.
Тот же зал, в котором проводились аукционы, только переоборудован. По периметру трибуны мест на сто пятьдесят, в центре огороженный ринг. По углам в стеклянных колбах извиваются почти обнажённые тёлки, ближе к выходу установили бар. Атмосферно, мать его.
Народу в зале много, больше двухсот. Наступает тишина, когда на ринг выходит какой-то хер в костюмчике и при бабочке. Из коридора, где раньше были траходромные комнаты, выходит мой противник. Здоровый бородатый мужик, мышцы горой, всё как надо. Но я и не ожидал увидеть какого-нибудь прозрачного педика.
— Дамы и господа, — как в каком-то нуарном фильме начинает вещать ведущий. — Сегодня у нас на ринге новые лица. Бывший военный, многократный чемпион соревнований по боевому самбо. Встречаем, Лекс!
Аплодисменты звучат напряжённо. Публика явно поставила не на меня. Что ж, придётся удивить.
— Его противник, уже знакомый нам по самым кровавым боям этого зала, Царь волков! В дополнительном представлении не нуждается!
Нихуя себе. Царь, блядь, волков. Надо было и себе придумать какую-нибудь погремуху. Для устрашения.