Сальто назад
Шрифт:
После определения круга лиц, причастных к курированию проекта, обнаружилось, что одним из специалистов технического надзора тогда был Живко Попов, занимающий в настоящее время пост председателя комитета «Культурное наследие».
Младеновой и всем другим сотрудникам КДС были предъявлены фотографии Попова, но все заявили, что этого человека они не видели. Не оставалось ничего другого, как брать в оборот самих братьев Поповых.
На предварительной беседе оба подозреваемых отрицали какую-либо причастность к событиям в резиденции. Однако когда Живко показали его личную подпись на акте приёмки в эксплуатацию
— Да, в 1973 году я работал в министерстве регионального развития. — Сердился, изображая поруганную невинность, Попов. — Да, я подписывал акт о приёмке в эксплуатацию этого здания, как и всех других объектов. Но эти акты подписывали все члены государственной комиссии.
Попов гордо отвернулся и уставился в окно, из-за решёток которого в комнату долетали звуки городской жизни.
— К тому же, я никак не мог быть здесь позавчера. Я в тот день вёл собрание Пловдивского комитета «Культурное Наследие», председателем коего я имею честь быть. Это могут подтвердить все участники. — Заявил он офицерам КДС.
Он не учёл одного. Собрание закончилось в восемь часов вечера, и попасть в Софию можно ещё до полуночи. А несчастный случай произошёл в два часа ночи. Времени для устройства западни было более чем достаточно. После осмотра экспертами-криминалистами его кабриолета «Мерседес-Бенц — R-107» на покрышках обнаружились образцы почвы идентичные склонам Витоши. Тогда у чиновника затребовали ботинки, на подошвах которых нашлись следы дисульфата молибдена. Пасьянс сошёлся.
После предъявления результатов экспертизы Попов, что называется «поплыл». Картина хищений и мздоимства превосходила самый яркий полёт фантазии.
— Тато, а ведь наш Пророк и после амнезии нам помогает, — голос Людмилы в трубке дрожал от волнения. — Я бы после удара головой о каменный пол сотрясением не отделалась. А так я даже немного в весе прибавила, на монастырской диете.
— Здорово, дщерка! Ты когда теперь в Софии будешь?
— Работы у меня много. Завтра с утра соберусь и к обеду точно буду уже у тебя в кабинете. Хочу с тобой одной мыслью поделиться прямо сейчас.
— Ну, рассказывай, как раз к твоему приезду успею обдумать.
— Хорошо бы Борю как-то отблагодарить. Хоть он после комы не помнит ничего, но жизнь он мне спас. Не хорошо будет, если мы никак не отреагируем.
— Погоди, дщерка, ты же его уже отблагодарила! Помнится, его проект получил Гран-при исключительно под твоим давлением…
— Это было поощрение за ценную идею! — В голосе Людмилы слышится досада. — Татко, ты же до сих пор с этой идеей носишься. Идея университета действительно хороша. Но спасение моей жизни это несколько другое.
— Хорошо, дорогая, я тебя понял. Давай завтра всё решим.
ГЛАВА 25
НЕ СМЕШНЫ В САДУ ДАЖЕ ШОРОХИ
Горнист Лёшка Гущин старательно
Всё идёт привычным чередом. Сейчас старшая пионервожатая проведёт подъём флага. Потом начальник лагеря расскажет краткий обзор предстоящих на день мероприятий, а его помощник по политической части скажет пару слов о событиях в стране и мире.
Однако в это солнечное утро весь порядок полетел в тартарары.
От лесных ворот лагеря зазвучал требовательный автомобильный сигнал. Дежуривший на воротах пионер, увидев за рулём мужчину в милицейской форме, не торопясь открыл ворота. Милицейский жёлто-синий УАЗик резко влетел на территорию лагеря. За ним туда же въехала тентованная «шишига».
Развернувшись задним бортом к трибуне, шишига резко затормозила. Заднее полотнище откинулось, словно занавес в театре, и тишину летнего утра разорвал грохот пулемётной очереди. Пулемёт поддержали несколько автоматчиков, палившими под ноги детей и взрослых, не позволяя разбегаться.
— Аллаху акбар! Аллаху акбар — Раздались хриплые крики, и из кузова посыпались бородатые мужики, одетые в общевойсковую полевую форму Советской Армии. Только на головах вместо пилоток у них красовались зелёные повязки с непонятными белыми закорючками.
— Все должны слушаться и выполнять мои указания. — В кузове поднялся во весь рост высокий жилистый мужчина совершенно лысый с окладистой чёрной бородой. Судя по тону его речи, он был командиром отряда террористов. — Кто не будет послушен, будет убит во славу Аллаха, милостивого и милосердного. Он мазнул ладонями по лицу. Потом поднял руку с пистолетом и выстрелил точно в голову баяниста. Все девчонки громко завизжали от страха, а детские шеренги дёрнулись в рефлекторном порыве сбежать с опасного места, но застыли в оцепенении, нарвавшись на очередь, вспоровшую землю по обеим сторонам строя.
— Прекратить визг! — Крикнул, поморщившись, бородач и тоже пальнул в воздух. — Если будете хорошо себя вести, то никто больше не пострадает. Убивать вас нам нет никакого смысла, вы инструмент для освобождения народов от ига шайтана.
Сейчас все должны пройти в столовую. Там вы будете находиться, пока власти этой безбожной страны не выполнят наши условия.
— Постойте! — Закричал начальник лагеря. — Так нельзя, это же дети! Они ни в чём…
Договорить он не успел. Грохнул выстрел. Точно посередине лба у начальника появилась дополнительное отверстие. Тело упало мешком на деревянный настил трибуны. Стоявшая рядом старшая пионервожатая выпучила глаза, раскрыла рот, чтобы заорать в истерическом припадке, но сразу же зажала его, сообразив, что следующая пуля может прилететь ей.