Сальватор. Том 1
Шрифт:
Неторопливо приподняв шляпу, он почтительно кивнул Сальватору.
– Здравствуй, приятель! – улыбнулся Сальватор, подавая форейтору свою изящную аристократическую руку. – Как поживает твой славный папаша?
– Как в сказке, господин Сальватор! – отвечал форейтор. – И если бы он знал, что в путешествие отправляетесь вы, он приехал бы сам, несмотря на семидесятитрехлетний возраст.
– Хорошо. Я навещу его на днях. Он по-прежнему живет
в Бастилии?
– Черт побери! – горделиво ответствовал форейтор. – Кому же еще там и жить, как не ему?
– Да, ты прав, – согласился Сальватор. – Это так естественно, если победитель живет в том месте, которое он захватил.
Поднявшись вслед за Жюстеном, который уже устроился в экипаже, он обратился к псу:
– Ты сядешь, Роланд?
Тот помотал кудлатой головой.
– Нет? – продолжал Сальватор. – Предпочитаешь бежать за каретой? Ну, как хочешь.
– Куда едем, господин Сальватор? – спросил форейтор.
– Дорога на Фонтенбло… Тсс! Сразу видно, плохо ты меня знаешь.
– Я, конечно, не настаиваю, господин Сальватор, поскольку во всем этом кроется какая-то тайна, но, может, вы скажете мне по дружбе, куда едем?
– Тебе, Бернар, я готов открыть любую тайну.. Я собираюсь в Кур-де-Франс.
– И долго вы там пробудете?
– Всю ночь.
– Отлично! Шпионить за вами никто не будет, за это я ручаюсь.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ничего особенного, уж это мое дело, господин Сальватор. Положитесь на меня! Ехать надобно быстро?
– Нет, Бернар, не быстрее, чем обычно; мы должны приехать в Кур-де-Франс к десяти часам.
– Тогда поедем потихоньку, трусцой… Эх, не так бы я хотел вас прокатить, господин Сальватор.
– А как, любезный?
– Как возил я императора в пятнадцатом году: пять лье в час.
Потом шепотом прибавил:
– А вы случайно не наш император, господин Сальватор?
Когда бы вы призвали: «К оружию!» – разве все вай не подчинились бы? А если вы скажете: «Вперед!» – все пойдут за вами, так?
– Ну, Бернар, ты скажешь тоже! – рассмеялся Сальватор.
– Тсс! Тише!.. Ба! Да разве друзья наших друзей не наши друзья? Раз этот господин здесь с вами, он, стало быть, вам друг.
И Бернар подал масонский знак.
– Да, дружище, ты прав: я ваш, – кивнул Жюстен, – и могу оказаться здесь в тот день, когда, как ты только что сказал, надо будет взяться за оружие и пойти вперед!
– Как видите, господин Сальватор, все идет хорошо! Нам остается запеть:
Сыны отечества! Впервые
Свободы нашей пробил час.
Напевая припев национального гимна, форейтор огрел лошадей кнутом.
Экипаж тронулся с места, подняв облако пыли; она вспыхнула в золотых лучах закатного солнца, и коляска приобрела на мгновение сходство с золотой колесницей, спустившейся с неба на землю.
Мы не станем передавать разговор двух друзей, в то время как вокруг них постепенно сгущалась темнота. Как, очевидно, понимают читатели, основной темой их разговора была надежда.
Еще четыре часа, три, два – и они достигнут вершины блаженства, которую уже давно наблюдали сквозь густые облака и черную мглу.
Госпожа Корби и сестрица Целеста с восторгом встретили готовившееся событие. Они были добрыми христианками и надеялись, что Господь не оставит Жюстена в минуту опасности.
Вынужденная разлука была только временной; они надеялись вскоре снова сойтись у семейного очага, чтобы никогда больше не расставаться.
Все складывалось к лучшему, и в надвигавшемся изменении положения всем чудились лишь надежда и несказанное счастье да невероятные радости.
Коляска остановилась в Вильжюиф, лошадей переменили и снова пустились в путь.
Сальватор высунулся из окна, потом взглянул на часы: было половина десятого.
Через час друзья увидели очертания фонтанов Кур-де-Франс или, если называть их правильно, фонтаны Жювизи – пышные, украшенные трофеями и гениями на пьедесталах, образцы типичной архитектуры времен Людовика XV, то есть середины XVIII века.
Форейтор остановился, спешился и распахнул дверцу.
– Приехали, господин Сальватор, – доложил он.
– Как! Это ты, Бернар?
– Да, это я!
– Ты проехал с нами два перегона?
– Ну конечно!
– Я думал, это запрещено.
– Разве для вас может быть что-нибудь запрещено, господин Сальватор?
– Я все-таки не понимаю…
– Дело было так. Я подумал: господин Сальватор готовит нечто важное, ему нужен человек, который глух и слеп, но может быть полезен вместе со своей парой рук. Такой человек – я!
И в Вильжюифе я сделал вот что: сказал Пьеру Ланглюме, кому был черед выезжать: «Пьер, дружище, этот Жак Бернар обожает фонтаны Кур-де-Франс, и неспроста: уступи ему свое место, пусть он шепнет пару слов своей подружке, а когда вернется, вы с ним разопьете бутылочку. Идет?» «Договорились!» – согласился Ланглюме. Мы ударили по рукам, и вот я здесь. Теперь скажите, господин Сальватор, разве я был не прав? Вот он я перед вами.
Пусть я проеду на пять лье больше положенного: от меня не убудет… Ведь я правильно сделал? Приказывайте! И если даже я за это получу по физиономии, то молча оботру кровь и слова не скажу.
Сальватор протянул Жаку Бернару руку.
– Друг мой, – сказал он. – Не думаю, что ты мне нынче понадобишься. Но можешь не сомневаться: как только представится случай прибегнуть к твоей помощи, я не премину это сделать.
– Это точно, господин Сальватор?
– Точно.
– Идет!.. А теперь что от меня требуется?
– Садись в седло, проедешь не меньше ста пятидесяти футов.
– А потом что?
– Остановишься.
Бернар вскочил на лошадь, проехал сто пятьдесят футов, затем спешился и отворил дверцу.