Сальватор. Том 2
Шрифт:
– Клянусь тебе, это чистая правда, накажи меня Бог!
– Какая мне разница, правда это или нет, если это совершенно неправдоподобно! Пусть лучше будет ложь, но правдоподобная, и я тебе поверю.
– Спроси лучше у Пакерет, и сам увидишь.
– Подумаешь, ручательство! Софи Арну отвечает за графиню Дюбарри! Графиня Валёк отвечает за принцессу Ванврскую!
Пакерет – за Шант-Лила!
– Слышите? – обрадовался Людовик.
– Мы по-прежнему любим петарды, господин Камилл? – спросила Шант-Лила.
– Больше чем когда-либо, принцесса! На сей раз у меня была причина: я устроил целый фейерверк в честь вашего особняка на улице Брюийер, четверки рыжих лошадей с подпалинами и ваших вишневых жокеев, и все это – даром.
– И не говори! У меня такое впечатление, что он ищет девушек, получивших награду за добродетель, и намерен увенчать меня короной.
– Нет, он тебя приберегает, возможно, для брака.
– Дурак! Он женат!
– Фи, принцесса! Жить с женатым мужчиной! Это безнравственно.
– А вы-то сами?
– Ну, я так немножечко женат! И потом, я с тобой не живу!
– Нет, вы со мной ужинаете, только и всего. Ах, господин Камилл, лучше бы вы женились на бедняжке Кармелите или написали ей вовремя, что больше не любите ее. Она вышла бы замуж за господина Коломбана и сегодня не ходила бы в трауре.
И Шант-Лила тяжело вздохнула.
– Какого черта! Как я мог это предвидеть? – возмутился легкомысленный креолец. – Мужчина ухаживает за женщиной, становится ее любовником, но не обязан на ней за это жениться!
– Чудовище! – ужаснулась графиня Валёк.
– Я не брал Кармелиту силой, – продолжал молодой человек, – как, впрочем, и тебя, Шант-Лила. Скажи откровенно, разве я взял тебя силой?
– Ах, господин Камилл, не сравнивайте нас: мадемуазель Кармелита – порядочная девушка.
– А ты – нет?
– Я просто добрая девушка.
– Да, ты права: добрая, превосходная!
– Да если бы я тогда не упала со своего осла на траву и не лишилась чувств, еще неизвестно, как все обернулось бы.
– А банкир?
– С банкиром вообще ничего не было.
– Опять ты за свое… Знаешь, мудрец Соломон сказал, что только три вещи в мире не оставляют следов: птица в воздухе, змея на камне и…
– Знаю! – перебила его Шант-Лила. – При всем вашем уме вы дурак, господин Камилл де Розан. Я гораздо больше люблю своего банкира, который дал мне сто тысяч франков, чем вас, ничего мне не давшего.
– Как это – ничего, неблагодарная?!.. А мое сердце? Это, по-твоему, ничего не значит?
– О, ваше сердце! – сказала Шант-Лила и вскочила, оттолкнув стул. – Оно похоже на картонного цыпленка, которого подают, как я видела третьего дня, в театре у заставы Сен-Мартен:
цыпленка подают на всех спектаклях, но никто его не ест. Ну-ка спросите, готов ли мой экипаж.
Камилл позвонил.
Прибежал лакей.
– Подайте счет, – приказал креолец, – и узнайте, готова ли карета ее высочества.
– Экипаж подан.
– Подвезешь меня в Париж, принцесса?
– Почему же нет?
– А как же твой банкир?
– Он предоставляет мне полную свободу; кстати, сейчас он, должно быть, на пути в Англию.
– Может, покажешь мне свой особняк на улице Брюийер?
– С удовольствием.
– Надеюсь, графиня Валёк, пример подруги подает тебе надежду? – спросил Камилл.
– Да, как же! – хмыкнула Пакерет. – Разве найдется во всем свете второй такой Маранд!
– Как?! – вскричали в один голос Петрус и Людовик. – Так это господин де Маранд совершает безумства ради принцессы Ванврской? Это правда, Жан Робер?
– Я не хотел говорить, – рассмеялся тот. – Но раз уж Пакерет проболталась, мне остается лишь подтвердить, что я слышал о том же от одного весьма осведомленного человека.
В эту минуту принцесса Ванврская в сногсшибательном туалете прошла мимо окна под руку с Камиллом де Розаном и в сопровождении Пакерет, так как дорога была недостаточно широкой и на ней не могли поместиться обе женщины в пышных юбках.
VIII.
Катастрофа
На следующий вечер в десять часов Петрус устроился в засаде за самым толстым деревом на бульваре Инвалидов неподалеку от садовой калитки особняка, принадлежавшего маршалу де Ламот-Гудану. Он надеялся, что Регине удастся сдержать обещание.
В пять минут одиннадцатого калитка неслышно отворилась, появилась старая Нанон.
Петрус проскользнул в липовую аллею.
– Идите, идите! – шепнула кормилица.
– На круглую поляну, верно?
– О, вы не успеете до нее дойти!
И действительно, когда Петрус оказался в конце аллеи, его схватила за руку Регина.
– Как вы добры, как прелестны, милая Регина! Благодарю, что сдержали обещание! Я люблю вас! – воскликнул молодой человек.
– Надеюсь, вы не станете об этом кричать? – остановила его молодая женщина.
Она прижала руку к его рту. Петрус горячо припал к ней губами.
– Ах, Боже мой! Да что с вами нынче такое? – удивилась Регина.
– Я без ума от любви, Регина. Я только и думаю о том, какое меня ждет счастье: целый месяц открыто видеться с вами через день у меня во время сеансов, а по вечерам – здесь…
– И не через день.
– …А как можно чаще, Регина… Неужели вам хватит мужества, когда мое счастье окажется в ваших руках, играть им?
– Ваше счастье, друг мой, – это мое счастье, – заметила молодая женщина.