Сальватор
Шрифт:
– Если бы это касалось вас, понятно… Но представьте себе, что речь идет о совершенно другом человеке, таком же честном, как вы, например. Если, конечно, можно найти вам подобного под небесным сводом.
Командор произнес эти последние слова с некоторым оттенком иронии в голосе. И это заставило господина Жерара вздрогнуть. Достопочтенный филантроп уставился на камердинера, но лицо того выражало такое расположение, что сомнения господина Жерара, если они и возникли, улетучились при виде такого участия.
– О, в таком случае, господин командор, – произнес, потупив взор господин Жерар, – мне кажется, что…
– Договаривайте же!
– Мне кажется, что, – продолжил господин Жерар, с трудом выговаривая слова из опасения высказать больше того, что хотел сказать, и не желая, чтобы командор Триптолем де Мелун это понял, – мне кажется, что… крест… Почетного… легиона…
– Крест Почетного легиона? Но говорите же, мсье Жерар! Что вы тянете?.. Крест Почетного легиона!
– Черт возьми, это – самая моя заветная мечта.
– А знаете, мсье Жерар, мне кажется, что вы непомерно скромны!
– О, мсье!..
– Конечно! Человек вашей закалки жаждет получить всего лишь вот этот маленький кусочек красной ленты? Э, дорогой мсье Жерар, вы только что сами выбрали для другого человека ту награду, которую хочет вручить вам Его Величество.
– Возможно ли это? – вскричал господин Жерар, чье лицо так налилось кровью, что можно было подумать, что его вот-вот хватит апоплексический удар.
– Да, мсье, – продолжал командор. – Его Величество награждает вас крестом Почетного легиона и поручил мне не только доставить его вам, но и лично прикрепить его в вашу петлицу. Никогда еще ни одна награда, король уверен в этом, не горела на сердце более достойного человека.
– Я умру от радости, господин командор! – воскликнул господин Жерар.
Господин Триптолем де Мелун сделал движение, как бы показывая, что роется в боковом кармане своей одежды, в то время, как господин Жерар, задыхаясь от радости, гордости и счастья, готовился опуститься на колени, чтобы принять заслуженную награду.
Но вместо того, чтобы извлечь из кармана обещанный и столь страстно желаемый крест, командор скрестил руки на груди и посмотрел на господина Жерара с высоты своего роста.
– Черт возьми! Господин честный человек, – сказал он, – а вы, однако, порядочный мерзавец!
Господин Жерар, вполне понятно, вскочил, словно его в пятку ужалила гадюка.
Но, не обращая никакого внимания на его испуганный вид, командор продолжал:
– А ну-ка, мсье Жерар, посмотрите мне в лицо.
Господин Жерар, побледнев столь же стремительно, как и минутой раньше покраснел, попытался было выполнить приказание камердинера короля, но вопреки своей воле опустил глаза.
– Что вы хотите этим сказать, мсье? – пролепетал он.
– Я хочу сказать, что мсье Сарранти невиновен. Что это вы совершили преступление, за которое он был приговорен к смерти. Что король и не думал награждать вас крестом. Что я никакой не командор Триптолем де Мелун, камердинер короля, а Жакаль, начальник тайной полиции! А теперь, дорогой мсье Жерар, давайте поговорим, как добрые старые друзья. И слушайте меня как можно внимательнее, потому что я сейчас скажу вам очень много важного!
Глава LII
В которой господин Жерар вновь обретает спокойствие взамен креста Почетного легиона
Господин Жерар испуганно вскрикнул. Его ввалившиеся щеки из желтых стали зелеными и обвисли. Он уронил голову на грудь и про себя подумал, что хорошо бы ему сейчас провалиться на сотню футов под землю.
– Итак, мы остановились на том, что мсье Сарранти невиновен и что во всех этих преступлениях виноваты только вы.
– Пощадите, мсье Жакаль! – воскликнул господин Жерар, задрожав всем телом и падая перед полицейским на колени.
Господин Жакаль некоторое время смотрел на него с тем наивысшим отвращением, которое обычно испытывают к подлецам полицейские, жандармы и палачи.
А затем, не протягивая ему руки, словно боясь запачкаться об этого человека, господин Жакаль сказал:
– Ну, хватит! Встаньте и ничего не бойтесь. Я пришел сюда лишь затем, чтобы вас спасти.
Господин Жерар испуганно поднял голову. На лице его было странное выражение одновременно надежды и страха.
– Спасти меня? – вскричал он.
– Да, спасти вас… Это вас удивляет, не так ли? – сказал господин Жакаль, пожимая плечами. – Чтобы кто-то стал спасать такого гнусного человека, как вы? Я сейчас успокою вас, мсье Жерар. Я спасаю вас только лишь для того, чтобы погубить честного человека. Ваша жизнь никому не нужна. Нам нужна смерть этого человека, а погубить его мы можем, лишь спасая вашу жизнь.
– А! – произнес господин Жерар. – Да-да, мне кажется, я начинаю вас понимать.
– В таком случае, – сказал господин Жакаль, – перестаньте стучать зубами, поскольку это мешает вам говорить, и расскажите мне все с мельчайшими подробностями.
– Зачем? – спросил господин Жерар.
– Я мог бы и не говорить вам, зачем мне это нужно, но вы в таком случае попытаетесь обмануть меня. Так вот, мне нужно знать это для того, чтобы уничтожить следы.
– Следы!.. Так, значит, остались следы? – спросил господин Жерар, вытаращив свои маленькие глазки.
– Полагаю, что остались!
– Но какие же?
– Какие-какие!.. Прежде всего, ваша племянница…
– Моя племянница! Так она жива?
– Да. Мадам Жерар, как мне кажется, не смогла ее прикончить.
– Племянница! И вы уверены, что она не умерла?
– Я только что виделся с ней. И должен вам признаться, дорогой мсье Жерар, что ваше имя, а особенно имя вашей жены, произвело на нее ужасное действие.
– В таком случае она все знает?
– Вполне возможно. Поскольку при упоминании только одного имени ее доброй тети Урсулы она начинает испускать крики отчаяния.