Сальватор
Шрифт:
Тем не менее, вопреки этим утешительным доводам, вопреки тому, что вся их прошлая жизнь исключала какой-либо страх, г-жа де Маранд почувствовала, как в ее жилах леденеет кровь. Когда она снова услышала из-за двери голос мужа: «Это я!» — она слабым голосом ответила:
— Войдите!
Господин де Маранд вошел, поставил подсвечник и портфель на столик и, взяв стул, сел у постели жены.
— Простите, дорогая Лидия, что я причиняю вам беспокойство, — очень ласково заговорил он, — но король ждет меня завтра в девять часов, и у меня, возможно, в течение всего дня не найдется минутки для разговора с вами.
— Я к вашим услугам, сударь, — так же ласково отозвалась г-жа де Маранд.
— Ах, к моим услугам?! — с досадой пробормотал банкир, вновь беря руку жены и целуя не менее почтительно, чем в первый раз. — К моим услугам! Нехорошее слово! Скорее уж к моим мольбам. Если кто и имеет право здесь повелевать, дорогая, так вы, а не я. Умоляю вас об этом помнить.
— Мне неловко: вы так добры ко мне, сударь! — запинаясь, произнесла молодая женщина.
— По правде говоря, вы меня смущаете. То, что вы называете добротой, в действительности лишь справедливость, уверяю вас. Однако не буду злоупотреблять вашим временем. Итак, я начну с главного, что нам необходимо обсудить. Однако позвольте задать вам вопрос, с которым, как мне кажется, я к вам уже обращался. Вы любите господина де Вальженеза?
— Сударь, вы в самом деле уже спрашивали меня об этом, и я ответила вам отрицательно. Чем объяснить вашу настойчивость?
— Я задавал вам этот вопрос полгода назад, а за полгода в настроениях женщины многое может измениться.
— Я люблю графа Лоредана сегодня не больше, чем тогда.
— Вы не испытываете к нему ни малейшей симпатии?
— Нет, — повторила г-жа де Маранд.
— Вы в этом уверены?
— Уверяю вас, клянусь вам. Более того, я испытываю к нему нечто вроде…
— Ненависти?
— Да нет, скорее презрения.
— Как странно, что мы любим и ненавидим одни и те же вещи и, я бы сказал, одних и тех же людей, дорогая Лидия! Итак, вот первый вопрос, по которому мы пришли к согласию: мы непременно договоримся и по второму вопросу, можете не сомневаться. Раз мы так ненавидим и презираем господина де Вальженеза, как произошло, что мы встречаем его у себя на лестнице в столь поздний час? Когда я говорю «мы», я предполагаю, что вы могли бы встретить его, как и я, ведь он оказался в нашем доме не по вашему желанию и не по вашему приглашению, не так ли?
— Нет, сударь, за это я вам ручаюсь.
— Поскольку я тоже не разрешал ему приходить, — продолжал банкир, — не будете ли вы так добры помочь мне понять, с какой целью или под каким предлогом он оказался здесь без приглашения, против нашей воли и в такое время?
— Сударь, — смущенно произнесла молодая женщина, — несмотря на вашу бесконечную доброту, мне очень трудно и совестно вам ответить.
— Не говорите о моей доброте, Лидия, и поверьте, что, обращаясь к вам с вопросом, я стремлюсь скорее успокоить, нежели смутить вас. Я знаю многое, но не подаю виду. Мне известны ваши тайны, хотя вы думаете, что я пребываю в неведении. Если вам трудно отвечать, потому что вы боитесь затронуть одну из таких тайн, позвольте мне помочь вам. Обопритесь на меня, и путь покажется вам менее трудным.
— Ах, сударь, — воскликнула молодая женщина, — вы воплощение снисходительности!
— Нет, Лидия, — ласково и грустно усмехнувшись, возразил г-н де Маранд. — Просто я следую совету мудреца: «Познай самого себя». Это помогло мне стать не снисходительным, а здравомыслящим.
— Так вот, сударь, — призналась Лидия, ободренная отеческим благодушием супруга, — полчаса тому назад я была не одна.
— Я знаю, Лидия. Вы ведь только что вернулись. Господин Жан Робер не видел вас больше недели и пришел к вам с визитом. Итак, вы находились в обществе господина Жана Робера. Вы это хотели сказать, не правда ли?
— Да, — ответила молодая женщина и слегка покраснела.
— Это более чем естественно… Что же было дальше?
— А дальше, — продолжала г-жа де Маранд, — мы услышали, как у нас за спиной скрипнул паркет. Мы обернулись и увидели, как колышется полог…
— Значит, в вашей комнате находился кто-то третий? — спросил г-н де Маранд.
— Да, сударь, — подтвердила молодая женщина. — В комнате был господин де Вальженез.
— Фу! — с отвращением воскликнул банкир. — Этот господин за вами шпионил!
Госпожа де Маранд, ни слова не говоря, опустила голову. Наступило молчание.
Первым его нарушил банкир.
— И что сделал господин Жан Робер при виде этого негодяя? — спросил он.
— Бросился на него! — поспешила ответить г-жа де Маранд; видя, что муж нахмурился, она прибавила:
— Как и вы, он назвал его негодяем.
— Досадная сцена! — промолвил банкир.
— О да, сударь! — вскричала молодая женщина, не совсем понимая мысль своего мужа. — Действительно досадная, потому что она могла привести к скандалу, причем первопричиной его послужила я, а последствия пали бы на вас.
— Кто вам об этом говорит, дорогая Лидия? — ласково продолжал г-н де Маранд. — Если я говорю «досадная сцена», поверьте, я не думаю при этом о себе.
— Как, сударь?! — воскликнула г-жа де Маранд. — Неужели вы думаете в такую минуту только обо мне?
— Ну, конечно, дорогая. Я вижу вас меж двух мужчин; одного вы любите, другого мы оба презираем. Я представляю, как эти двое схватились у вас на глазах, и думаю про себя: «Бедняжке пришлось присутствовать при такой неприятной сцене!», потому что, полагаю, несмотря на уважение, которое господин Жан Робер к вам питает, — чего же вы хотите: мужчины всегда остаются мужчинами! — он, должно быть, вызвал графа на дуэль?
— Увы, да, сударь, именно с этого все и началось.
— Началось! Что же произошло потом?
— Господин де Вальженез бежал через туалетную комнату.
— Ну, теперь понятно, почему я встретил господина де Вальженеза: ведь ваша туалетная выходит на мою лестницу. Однако позвольте вам заметить, что в доме, должно быть, есть шпион, так как, во-первых, этот человек вошел без вашего позволения, а во-вторых, вышел без моего. Иными словами, когда моя свеча погасла, он исчез и я не успел его схватить. Этот пройдоха знает дом лучше меня.