Сальватор
Шрифт:
— Нет, княжна, ничего я не собираюсь обещать. Клятвы существуют для тех, кто хочет их нарушить. А я желаю, чтобы вы полностью положились на меня. Вы намерены остаться в парке и присутствовать при нашем разговоре — хорошо! Я не возражаю, присутствуйте, но издалека. Вы же понимаете, какой жалкий вид я буду иметь рядом с вами и этим молодым человеком. Завернитесь-ка в накидку — здесь очень холодно — и погуляйте в боскете. Долго нам ждать не придется, только что пробило десять; если точность — вежливость королей, она тем более является добродетелью влюбленных.
Граф проводил княжну в боскет, где Сальватор, едва войдя в парк, сразу ее заметил, а сам скрылся в боскете напротив и стал там прогуливаться, а когда увидал того, кого он принимал за Петруса, — спрятался за каштан.
Княжна издали заметила это движение и, смутно догадываясь о его значении, бросилась бежать из боскета навстречу Сальватору.
Она была от него всего в десяти шагах, когда раздался выстрел.
Княжна громко закричала и рухнула наземь.
Пуля графа, попав Сальватору в грудь, отозвалась металлическим звоном.
Однако комиссионер не дрогнул, будто она пролетела от него в нескольких шагах.
Пуля угодила в металлическую бляху комиссионера.
— Решительно, я выбрал удачную профессию, — сказал он, после чего прицелился в графа, несмотря на темноту, в ту самую минуту, как тот вытянул руку, приготовившись разрядить второй пистолет.
Раздался выстрел, граф рухнул на землю, а Сальватор, видя, что он упал, сунул пистолет в карман и направился к аллее, где лежала княжна.
— Судя по его падению, — заметил Сальватор, — граф на некоторое время оставит нас в покое. — Княжна, — вполголоса прибавил он и приподнял ей голову. — Княжна, очнитесь!
Однако она его не слышала.
Он зачерпнул рукой снегу и потер Регине виски. Она постепенно пришла в себя, открыла глаза и, с грустью глядя на Сальватора, спросила:
— Что произошло?
— Ничего, — отвечал молодой человек. — Во всяком случае, ничего такого, что могло бы вас огорчить.
— А выстрел? — спросила Регина, вглядываясь в Сальватора, чтобы узнать, не ранен ли он.
— В меня стрелял тот, кто прятался за деревом, — сказал он, — но я не ранен.
— Это был граф, — живо проговорила Регина; она поднялась, опираясь на руку своего спасителя.
— Я в этом не уверен.
— Нет, это был точно он, — продолжала настаивать княжна.
— В таком случае, мне его жаль, — заметил Сальватор. — Ведь я в него стрелял, а у него на груди нет спасительной бляхи комиссионера, как у меня.
— Вы убили графа? — ужаснулась Регина.
— Понятия не имею, — отвечал Сальватор, — зато я уверен, что попал в него: я видел, как он упал на газон. Если позволите, княжна, я пойду убедиться в его состоянии.
Сальватор торопливо пошел по аллее, в конце которой упал граф Рапт.
Прежде всего Сальватор различил в темноте его лицо, и всегда-то бледное, а теперь и вовсе бескровное — то ли из-за потери крови, то ли из-за тусклого света луны. Вокруг него снег был выпачкан кровью.
Он подошел ближе, склонился над графом и, не слыша его дыхания, приложил руку к его груди. Граф был мертв! Пуля угодила в самое сердце.
— Да смилуется Господь над его душой! — философски заметил Сальватор, поднимаясь.
Он снова пошел к княжне.
— Мертв! — коротко сообщил он.
Регина опустила голову.
Вдруг господин высокого роста словно вырос из-под земли и встал между ними, скрестив на груди руки и пристально разглядывая комиссионера и девушку. Он строго спросил:
— Что происходит?
— Отец! — вскричала княжна, напуганная внезапным появлением маршала.
— Господин маршал! — с поклоном произнес Сальватор.
Это действительно был маршал де Ламот-Удан.
Всю предыдущую ночь его слуги не спали.
Два выстрела, прогремевшие у них почти над ухом, не смогли разбудить людей, наверстывавших бессонную ночь.
Только маршал не сомкнул глаз.
Заслышав выстрелы, он вздрогнул и бросился в парк, откуда, как ему показалось, донесся шум.
Он растерялся, застав в столь поздний час и в такой мороз княжну Регину наедине с комиссионером.
Он не мог выразить свое удивление иначе, чем вопросом:
— Что происходит?
Княжна молчала.
Сальватор шагнул маршалу навстречу и, еще раз поклонившись, сказал:
— Если господину маршалу угодно будет меня выслушать, я дам ему объяснения происходящего.
— Говорите, сударь, — строго приказал маршал, — хотя спрашивал я не вас и мне, по меньшей мере, странно видеть вас у себя так поздно и в обществе княжны.
— Отец! — вскрикнула молодая женщина, — вы все узнаете. Но заранее можете быть уверены, что не произошло ничего предосудительного.
— Ну так пусть кто-нибудь из вас говорит! — приказал г-н де Ламот-Удан.
— С вашего позволения, господин маршал, я буду иметь честь дать вам необходимые объяснения.
— Хорошо, сударь, — согласился маршал, — только поскорее! И прежде всего будьте любезны сказать мне, с кем я имею честь говорить.
— Меня зовут Конрад де Вальженез.
— Это вы?.. — пристально вглядываясь в молодого человека, воскликнул маршал де Ламот-Удан.
— Я, господин маршал, — подтвердил Сальватор.
— В этом костюме? — удивился г-н де Ламот-Удан, разглядывая бархатные панталоны и куртку комиссионера.
— Я положу конец вашему удивлению в другой раз, господин маршал. Сегодня же соблаговолите довольствоваться свидетельством княжны, которая давно меня знает.