Самолеты, или История Кота
Шрифт:
— Елена Кастальская, но это не важно. Илья Альбертович, вы вот что: никуда сегодня не ходите. Хорошо?
— Но… Почему?
— День сегодня неудачный, — улыбается Елена. — Вот и не ходите. Возвращайтесь-ка домой, а то вас уже хватились. Не стоит волновать родных. У вас ведь сестра пропала, верно? (киваю) Ну вот, видите. Так что давайте домой, марш-марш. Да, между прочим, не забудьте письмо из почтового ящика забрать.
Отпустив мою руку, она идёт к лифтам. Я замер в нерешительности.
Кроме того, письмо? Я открываю почтовый ящик — и точно, внутри белеет конверт. Вынимаю его оттуда и кладу в карман куртки.
Лязгнули створки приехавшего лифта. Елена прижала дверцу кончиком сапога и теперь манит меня тонким пальцем в чёрной коже:
— Ну же, Илья Альбертович, не стойте столбом, лифт пришёл. Поедемте вместе.
А дверь так близко… Рукой подать. А может, ну её? Может, побежать? Ну не станет же она меня догонять, в самом деле! И вообще, почему это именно сегодня «неудачный день»?!
— Илья Альбертович! Не заставляйте даму ждать, это некрасиво!
Её голос — сильный, властный, — грохотом горной реки раскатился по подъезду.
И я сдался. Да уж… Герой… Храбрец…
…Зайдя в лифт, я прислонился к прохладной стене. Елена отпустила дверцу и нажала на кнопку этажа. Потом подняла на меня глаза и ободряюще улыбнулась:
— Вы всё правильно сделали, Илья Альбертович. Даже и не думайте сомневаться.
Я не нашёлся, что ответить.
Лифт возвратил нас к точке моего старта. Елена вышла из кабины и направилась к своей двери. Я неторопливо шёл следом. Она повернула ключ в замке и, уже входя, бросила:
— Надеюсь, Илья Альбертович, вам хватит ума не передумать. Вы же меня не обманете, правда? А то ведь я узнаю.
— Но почему? Почему вы меня останавливаете?..
Она обернулась и внимательно посмотрела мне в глаза. Потом подошла поближе. Губы растянулись в улыбку — надо сказать, не особо приятную.
Было в ней что-то пугающее, в этой улыбке.
— А я, вы знаете, в Минздраве работаю. Понимаете, да?
— Не вполне, — признался я.
— Это ничего. Просто… Минздрав вас предупреждает, Илья Альбертович: побег из дома может нанести вред вашему здоровью. Особенно сегодня. Вот и всё.
— И всё? — ошалело переспросил я.
—
— Л-ладно… Я всё понял.
— Вот и славно! Ну, тогда до свиданья. Да, чуть не забыла! Сестру увидите, привет передавайте! — крикнула она и закрыла за собой дверь.
«Сестру»? Соню, что ли? Или же она имела в виду… Тьфу-ты, чертовщина какая-то».
В эту секунду наша дверь приоткрылась, и оттуда высунулась испуганная Соня.
— Лохматый! Ты куда запропал! Ты вообще что себе думаешь?! Мы же волновались!
— Прости, Соня, — пробормотал я. — Я просто… Неважно. Похоже, тебе только что передали привет…
— Мне? — удивилась сестра. — Кто?
— Тебе… наверное. Соседка напротив.
— А-а, Елена Платоновна! — обрадовалась Соня. — Здорово, спасибо. Ты давай, заходи, не стой.
— Елена… Платоновна?
— Угу. У неё ещё муж — Герман Сергеевич, помнишь его?
— Да, вот… только сегодня виделись… утром.
— Серьёзно? — Соня закрыла за мной дверь. — Ну не тормози, раздевайся. А вообще, даже странно. Они редко дома бывают, соседи-то. У них ещё дочь есть, моя ровесница, Алисой зовут.
— Подруга твоя?
— М? Да не то, чтобы. Так, видимся иногда, общаемся. Скорее, просто знакомая.
— Понятно…
— Так ты что, сбежать вздумал? — строго спросила сестра.
— Э-э, нет, я… просто прогуляться решил.
— А она тебя вернула, да? Ну, Елена Платоновна?
— А? А, н-ну да, вроде как… вернула.
— Вот и хорошо! — просияла Соня. — Молодец она! Увижу — обязательно поблагодарю! А то не хватало нам, чтобы ещё и ты куда-нибудь запропал.
— Да почему же это я непременно должен был «запропасть»?
— А кто тебя знает. И вообще, давай лучше чаю попьём.
— Давай… — рассеянно отозвался я, как вдруг Соня бросилась ко мне и порывисто обняла.
— Не вздумай никуда пропадать, понял? — прошептала она. — Понял меня? Пропадёшь — я тебя не прощу, так и знай. Никогда не прощу. Сиди лучше на своём балконе. Только не пропадай… Понял? Обещай.
Соня зарылась лицом в мой свитер. Кажется, она дрожала.
— Сонькин, ну ты чего? Чего ты, в самом деле?
— Обещай! — прикрикнула сестра, оторвавшись от меня. Глаза у неё стали злые, блестящие, но я видел их — капельки влаги под покрасневшими уголками век.