Самвэл
Шрифт:
После этого мимолетного обмена шутками, не доставившего княгине особого удовольствия, разговор вновь перекинулся на поездку Самвела. Поводом послужило то, что княгиня заметила, как угрюм ее сын; она подошла к Самвелу и ласково пригладила его густые кудри:
Что с тобой, сынок? После обеда ты что-то приуныл. Ничего особенного, — отозвался Самвел, поднимая голову. — Со мной бывает... особенно после бурной радости... За обедом я выпил лишнего.
Княгиня заметила бледность сына и ужаснулась:
— По лицу видно, что тебе нехорошо, Самвел, — сказала она дрожащим
— Говорю же, со мною так бывает, — отозвался Самвел и встал.
Он задумчиво прошелся несколько раз по залу, потом остановился рядом с Месропом, который все еще любовался древними кубками. Княгиня снова заняла свое обычное место.
— С юношами такое случается, — сказал ей Саак. — Мало ли о чем он мог загрустить. Может быть, о любимой девушке...
При этих словах тревога за сына сменилась в княгине вспышкой гнева. Она вскричала с негодованием:
— Прошу тебя, Саак, не произноси при мне этого слова! Мне ненавистен весь род Рштуни и самый Рштуник, в котором они живут!
Собеседник княгини не ожидал такого ответа. Ее слова не только отравленной стрелой вонзились в сердце Самвела, но покоробили даже Саака, и он пожалел, что так неосторожно коснулся этого предмета.
— Чем же все-таки Рштуник — эта родина храбрых горцев — и Рштуни — эти храбрые князья — так ненавистны тебе, княгиня? — холодно осведомился он.
— Не знаю, — отозвалась княгиня с прежним пылом. — Но дочь этих диких, неотесанных, кровожадных горцев не может быть женой моего сына! Я Арцруни, и из того же рода выбрала и невесту, достойную моего сына. Самвел знает, я ему сто раз говорила.
Самвел услышал эти слова. Он подошел к матери и сказал не без насмешки:
— Знаю, как не знать... не сто, а тысячу раз ты мне об этом говорила. Но и ответов моих, надеюсь, не забыла!
— А если то же самое скажет тебе отец, Самвел? — воскликнула княгиня, желая дать понять сыну, как неуместно его упрямство. — Полагаю, ты не пойдешь против воли отца?!
— Пока мне еще не известно, какова воля отца! — холодно отрезал Самвел.
— Зато мне известно! — уже всерьез разгневалась княгиня. Саак понял, что из-за его невинной шутки между матерью и сыном вот-вот разгорится серьезная и неуместная ссора, и поспешил вмешаться:
— Ну, не будем об этом. Конечно же, в таком деле воля отца — самое главное. Дождемся приезда князя-отца. Я уверен, что Самвел не пойдет против желания родителей.
И, желая окончательно перевести разговор на предметы более важные, повернулся к Самвелу.
— А ты, дорогой друг, готовься, скоро поедешь встречать отца.
Самвел ничего не ответил. Княгине пришлись очень по
душе слова Саака. Она взяла сына за руку и усадила рядом с собою, не спуская с него любящего взгляда.
— Сегодня же велю начать приготовления к твоему отъезду, сынок. Я уже забыла все, что ты тут наговорил. Ты не знаешь, что такое сердце матери, не знаешь, с какой готовностью оно отдает каждое свое биение счастью своего ребенка. Я сегодня же прикажу, чтобы
Возвращение главы семьи, о котором княгиня до сих пор упоминала только вскользь, стараясь скорее скрыть его, нежели сделать известным, теперь, вопреки ее желанию, стало предметом разговора, и притом со всей определенностью. Впрочем княгиня не видела особого вреда, если ее гости узнают о приезде князя — но не о целях этого приезда. О них, по ее мнению, гостям не было известно ничего: будь иначе, они бы не удержались и как-нибудь да проговорились. Именно с этой целью она приказала подать к столу самое крепкое вино: быть может, хмель развяжет языки гостям, и станет ясно, что у них на уме. Ничего интересного она не услышала. Однако подозрения, что Саак и этот скрытный Месроп, секретарь его отца, появились в Тароне не случайно, все-таки рассеялись не до конца.
Самвел разгадал замысел Саака, так искусно заставившего княгиню рассказать все об его поездке. И своим ответом, имеющим, по обыкновению, еще и второй смысл, он решил прояснить для гостей все то, что еще оставалось неясным.
— Все это необходимо, чтобы достойно встретить отца, дорогая матушка, но ты умолчала о том, как собираешься принять его высокочтимых спутников.
При этих словах он повернулся к Сааку и сидевшему теперь рядом с ним Месропу.
— С моим отцом прибудут видные персидские полководцы — Зик и Карен. Они идут защищать нашу страну: ведь главы государства нет, главы церкви тоже... Для этих гостей тоже нужны подобающие приготовления.
Княгиня перепугалась. Что собирается сказать Самвел? Неужели выболтает Сааку и Месропу тайны своей семьи?
От Самвела не ускользнуло замешательство матери. Он продолжал:
— Да, с моим отцом прибудут военачальники Зик и Карен. Когда они ступят на землю Тарона и достигнут берегов Арацани, ты, дорогая матушка, должна устлать всю дорогу от священной реки до нашего замка дорогими коврами. И персидские полководцы войдут в наш замок, ступая по этому торжественному красному пути. И тогда мы зададим пир на весь мир... Только не забудь, чтобы на пути к нашему замку им, по персидским обычаям, приносились многочисленные жертвы... Пусть кровью омоется и очистится их путь... И пусть по трупам жертв войдут к нам эти высокочтимые гости...
Княгиня вздохнула спокойнее, когда Самвел оборвал свою полную горьких намеков речь.
Он замолчал, потому что Саак и Месроп поднялись, выразили благодарность хозяйке дома за радушный прием и сказали, что теперь пойдут навестить князя Мушега. Это известие не очень-то обрадовало княгиню, особенно когда она узнала, что ужинать они будут тоже у Мушега и даже заночуют там.
— Отчего же именно у него? — то пеняла, то упрашивала княгиня. — Зачем так обижать меня? Прошу вас, хоть на ночлег пожалуйте в наш дом.