Самый лучший папа
Шрифт:
— Начинает постепенно проступать сквозь мглистую завесу, вообще точнее.
— Есть ли что-либо, чем ты планировала заняться раньше, но так и не смогла?
— Да, многое, и я хочу наверстать это сейчас. А начать придется с экзаменов.
— Да, они помогут тебе сосредоточиться, — согласилась Эмили.
— И помогут забыть Антона… — с тоской вырвалось у Лизы.
Она прекрасно понимала, что, вздумай она вернуться в ресторан, ее примут с распростертыми объятиями. И ей даже не придется объяснять свое отсутствие. Они решат, что у Лизы случилась вспышка гнева, что она не смогла сдержать раздражения, но теперь опомнилась и взяла себя в руки. Тедди лишь улыбнется и молча протянет ей «эспрессо». Эйприл обиженно надует губы, а Антон лениво окинет ее взглядом и скажет, что она чудесно выглядит и что после ее ухода ему было одиноко, а дни стали бесцветными. На первый взгляд, все останется таким, как прежде. Но в глубине души она будет знать, что все изменилось. Он не любит ее. Ему просто удобно иметь дизайнера и генератора идей под рукой, только и всего.
Но, как она сама сказала Эмили, в ее жизни много такого, чем предстояло заняться теперь. И первой по списку стояла встреча с матерью.
После того как она узнала, что отец водит домой проституток, Лиза избегала общаться с ней. Они изредка встречались за чашкой кофе и даже обедали в канун Рождества. Затем совершался положенный обмен подарками, и они вежливо поздравляли друг друга.
Мать интересовалась дизайнерскими успехами Лизы в ресторанчике Антона.
Лиза расспрашивала мать о ее садике и о том, решилась ли она построить теплицу или нет. Обе пространно обсуждали салон Кэти и то, что он процветает. После чего благополучно расставались ко взаимному облегчению.
Они не говорили друг другу ничего неприятного и не касались запретных тем.
Но дальше так жить нельзя, сказала себе Лиза. Она должна убедить мать сделать то, что сделала она сама, и разорвать старые узы.
Посему она решила позвонить матери немедленно.
— Ланч? По какому случаю? — с подозрением осведомилась та.
— Нет такого закона, который разрешал бы нам видеться только по особым случаям, — ответила Лиза. Она чувствовала, что мать смущена и растеряна.
— Давай пойдем к Эннио, — предложила она и, прежде чем мать успела придумать благовидный предлог для отказа, закончила словами: — Увидимся завтра у Эннио в час дня.
Ди Келли выглядела превосходно. Она надела красное пальто с поясом и белый свитер-водолазку под него. Ей исполнилось пятьдесят три, но выглядела она на сорок, не больше. Волосы ее свидетельствовали о том, что она не зря прибегает к услугам салонов красоты, а долгие прогулки позволяют ей оставаться стройной и подтянутой.
Однако она была напряжена.
— Вот и славно, — Лиза изо всех сил старалась, чтобы голос ее звучал жизнерадостно и непринужденно. — Как поживаешь?
— Спасибо, хорошо. А ты?
— Тоже неплохо.
— У тебя есть для меня новости? — поинтересовалась мать, изобразив заинтересованность.
— Какие именно новости ты имеешь в виду?
— Ну, я предположила, что ты собираешься сообщить мне о том, что выходишь замуж за этого своего Антона или еще что-нибудь в этом роде. Его испытательный срок затянулся, должна заметить.
Она мелко рассмеялась, и в голосе ее зазвенели колокольчики. Да, мать нервничала, и очень сильно.
— Замуж? За Антона? О, Боже, ни за что! Мне это и в голову не приходило.
— Ах, извини, я уж было подумала, что в этом все дело. Что ты хочешь пригласить на свадьбу меня одну, без отца.
— Нет, ничего столь драматичного, — отмахнулась Лиза.
— Итак, для чего ты меня тогда позвала?
— А тебе обязательно нужна причина? Ты — моя мать, а я — твоя дочь. Большинству людей этого обычно достаточно.
— Но мы с тобой не принадлежим к этому большинству, — просто ответила Ди.
— Почему ты осталась с ним? — Лиза вовсе не собиралась задавать столь прямой вопрос, но все получилось само собой.
— Все мы оказываемся перед выбором… — туманно отозвалась мать.
— Но ты же не могла по собственной волеостаться с ним, особенно после того, как ты узнала, что он сделал, — в голосе Лизы прозвучало неприкрытое презрение.
— Жизнь — это компромисс, Лиза. Рано или поздно ты сама поймешь это. У меня был выбор: бросить его и оказаться одной в квартире, или остаться и жить в доме, который мне нравится.
— Но ты не можешь и дальше уважать его после всего, что случилось.
— Меня никогда особенно не интересовал секс. А его — совсем напротив. Вот и все. Я не испытывала от этого никакого удовольствия. Ты сама знаешь, что у нас были отдельные кровати…
— И еще я видела, как он приводил чужую женщину в твою спальню, — язвительно заметила Лиза.
— Это случилось лишь пару раз, не более. Ему было очень стыдно оттого, что ты это видела. Ты рассказала об этом Кэти?
— Какое это имеет значение? — поинтересовалась Лиза.
— Мне просто стало интересно. Она почти не звонит. Он думает, что это потому, что ты рассказала ей все. А я ответила, что она перестала звонить уже много лет назад.
— И вас обоих ничуть не тревожит, что ваши дочери отдалились от вас?
— Ты очень любезна, пригласив меня на ланч, чтобы укрепить наши отношения.
— Какие отношения? Или ты думаешь, что мои расспросы о том, зарос ли гараж твоими клематисами, или твои вопросы о том, как идут дела у Антона, означают наличие отношений?
Мать пожала плечами.
— Так живет большинство.
— Неправда. Это совершенно противоестественно. Я живу с маленькой девочкой. Ей нет еще и годика, но ты не поверишь, если узнаешь, сколько людей ее любят. Она никогда не останется одна, растерянная и брошенная, подобно Кэти или мне. Людям свойственно любить детей. А вы оба проявили такую холодность… Я просто надеялась, что ты объяснишь, почему.
Мать осталась на удивление спокойной.
— Я никогда особенно не любила твоего отца, даже до свадьбы, но свою работу я ненавидела еще сильнее. Кроме того, у меня не было денег, которые я могла бы тратить на одежду, на походы в кино и все остальное. А сейчас у меня есть работа, которая мне нравится и на которую я не должна ходить каждый день, и я решила, что это будет честный обмен, если я выйду за него замуж. Тогда я не понимала, что секс окажется для него настолько важен, но, если уж я уклонялась от него, то вполне справедливо, что он стал искать его на стороне.