Самый первый Змей
Шрифт:
Змей и Гарун-аль-Рашид
Змей любил бродить по базарам. На базаре всегда можно услышать много интересного, а иногда и прикупить чего-нибудь полезного. А в славном городе Багдаде был знаменитый базар! Но не пойдешь же на такой базар в образе какого-нибудь бедняка залатанного? Так что грянулся Змей о земь и оборотился самим Гаруном-аль-Рашидом.
Идет по базару, ласково встречным улыбается, а те, зная причуды своего
Подходит Змей к ювелирным рядам, а там переполох. Старый горбун-меняла обедал, да и подавился рыбной костью. Покраснел весь, хрипит, задыхается – а помочь ему никто не может. Змей схватил из рядов серебряную сережку, отцепил от нее подвеску с сердоликами, а крючок на шелковый шнур приладил, раззявил рот горбуну левой рукой, правой примерился, подцепил кость крючком и одним махом ее вытащил. Горбун откашлялся, халат оправил, да и пошел назад в свою меняльную лавку, будто так и надо.
Дальше идет Змей, подходит к шатру, в котором продают невольниц. И видит – один работорговец выставил на продажу двух красавиц. Одна чуть похуже, но стоит тысячу золотых. Вторая – луноликая прелестница, а стоит только сотню.
– В чем дело? В чем разница? – интересуется Змей.
– А разницы между нами всего одна ночь, – отвечает вторая красавица. – Но для нее эта ночь пройдет, а красота моя останется прежней еще долгие ночи.
– Однако сказано в Книге, что в одну ночь решатся судьбы всех людей на земле, – говорит первая дева.
– Сколь вы умны! – воскликнул Змей. – Будь моя воля, я бы за каждую из вас отдал не тысячу, а десять тысяч золотых! – и пошел себе дальше. А в это время рядом крутился старший евнух дворцового гарема и сразу выложил за красавиц просимую сумму, да еще и прибавил.
Вечереет уже. Остановился Змей рядом с уличным сказителем, а тот как раз сказку закончил, медяки собрал и принялся складывать свой коврик.
– Постой, добрый человек! – воскликнул Змей. – Скажи, а не знаешь ли ты сказки про Алладдина, сына Али аль-Маруфа, жившего в далеком Китае?
– Нет, – буркнул раздосадованный сказитель, поднял глаза – а там халиф ему загадочно улыбается.
– Как? Ты не знаешь сказку о том самом Алладдине, который повелевал джином – рабом лампы и джином – рабом кольца?
– Нет, – шепчет сказитель и покрывается холодным потом.
– Как? Ты не знаешь сказки о том Алладдине, который за одну ночь построил дворец из мрамора, рубинов и яхонтов, и оставил одну решетку на окне не законченной, и всех сокровищ султана той земли не достало доделать эту решетку?
– Нет, – сказитель еле жив от страха.
– Значит ты не знаешь сказку об Алладдине, которого трижды обманывал магрибский волшебник, но который все равно победил и женился на прекрасной, но глупой царевне Будур, – закончил Змей и пошел с базара прочь.
А сказитель, довольный, что избег царского гнева, поспешил домой и в голове его начала складываться новая дивная история.
А с Гаруном-аль-Рашидом в тот день ничего особенного не случилось. Правду сказать, он просидел безвылазно весь день в своей опочивальне, ибо страшно маялся животом, объевшись накануне переспелой хурмой.
Змей и Чурило
В древние былинные времена была богата Русь-матушка на всякие дивы-дивные. Наипервейшее из них, конечно, змеи всяко-разны. Но были чудеса, хоть и поменьше, но не менее удивительные.
Лежал как-то Змей посередь дороги из городу Чернигова в город Киев. Хотел, вишь, изловить Соловья-разбойника, чтобы тот его свистать научил. Но поскольку Соловей незадолго до тех событий повстречался с Илюшей Муромцем, со Змеем увидеться была ему не судьба. Так бы и пролежал Змей напрасно, пуганув, для удовольствия, пару-тройку крестьянских обозов с зерном, салом, медом и воском, да наехала вдруг на Змея дружина.
Наехала с посвистом и покриком, а впереди всех добрый молодец на вороном коне. Брови у молодца собольи, губы алые, румянец на всю щеку, кудри вороные из-под шапки, куницей подбитой, вырываются.
Змей приподнялся, повел крыльями, приосанился и приготовился вести учтивую беседу. Как-никак, в дружине было не меньше тридцати всдников, да все с копьями, с луками, да с булавами.
– Ты кто таков будешь, добрый молодец, и по какой надобности едешь в Киев? – дружелюбно сказал Змей средней головой. Левая голова в это время состроила рожу какому-то ушастому дружиннику, а правая обдумывала удобные пути отступления.
– Я Чурило Плёнкович, славный богатырь, еду в город Киев наниматься на службу к князю Владимиру.
– А что ты умеешь, Чурило свет Плёнкович? – продолжает выспрашивать средняя голова.
– Я молодец всем хороший, славный силой и уменьями разными, а тем паче красотой своей. Сам не видишь, что ли: брови у меня собольи, губы алые, румянец на всю щеку, кудри вороные из-под шапки, куницей подбитой, вырываются.
– Да как не видеть, – усмехнулся Змей, – А чем подивить думаешь князя Владимира? Он, сказывают, привередлив. У него, сказывают, богатырей пруд пруди, девать некуда.
– А вот забью тебя, змей поганый, да князю башку твою и подарю. – И как шарахнет булавой Змею прямо в среднюю голову.
Левая голова тотчас на себя управление перехватила и дыхнула дымом ядовитым, так что даже кони под всадниками чихать почали. В это время правая голова подала сигнал крыльям и взмыл Змей стрелой над дорогой. Тут и средняя очухалась и сказала укоризненно:
– Не бывать тебе, Чурило, в славе-доблести. Нет в тебе благородства высокого, не знаешь ты, как честный бой вести следует. И вам, дружинушка хоробрая, стыдно должно быть втридцатиром на одного нападать!