Самый завидный подонок
Шрифт:
— Вики?
Дыши. Дыши.
Он садится на корточки рядом со мной. Генри осторожно надевает мне на голову свою каску.
— Ладно, это заставляет меня думать, что мы сейчас упадем, — говорю я. — Или что-то рухнет на нас сверху.
— Ничего из вышеперечисленного, — говорит он, поправляя ее так, чтобы она подходила к моей голове. — Я надеваю ее на тебя только потому, что знаю, что потеряю очки за мужественность в конкурсе Самый Завидный Подонок Нью-Йорка, если люди узнают,
— Черт, — говорю я.
— Вот о чем я подумал, — он устраивается рядом со мной. — Мы знаем, что я могу выиграть конкурс купальных костюмов в Самом Завидном Подонке. И у меня есть способность запоминать имена. Но, как ты можешь себе представить, мужественность чрезвычайно важна для меня.
Снизу доносятся звуки молота и голоса.
— Можешь понюхать меня, если хочешь.
— Я не собираюсь этого делать.
Он проверяет свой телефон, а затем опускает его вниз таким образом, чтобы осветить площадь перед нами. Это тоже помогает. — Мои ребята там внизу работают над механизмом. Это простая проблема со стартером лебедки…
— Проблема со стартером лебедки, — говорю я. — Например? Скажи мне.
— Ты хочешь услышать о проблеме?
— Я сожгла его, как ты и сказал? Подожди, не отвечай. Просто расскажи мне о лебедках, — я ненавижу, какой слабый и испуганный у меня голос. Мне просто нужно, чтобы он говорил. — Начни с самого начала. История лебедок.
— Это был сарказм?
Я прижимаю пальцы ко лбу, чувствуя себя такой растерянной и ненавидя тишину.
— Это сарказм, но хочу, чтобы ты тоже пошутил.
В тишине он кажется задумчивым. Он берет мою руку в свою, теплую и уютную.
— У меня есть кое-что получше. Мой секрет.
— У тебя есть секрет?
— Как я запоминаю имена.
Я смотрю на очертания его головы в темноте.
— Как?
— Я ходил на занятия по технике запоминания. Никому не говори. Я не хочу, чтобы наши сотрудники чувствовали себя порядковыми номерами.
— Ты ходил на занятия? Это серьезный шаг.
— Это очень много значит для людей, и по мере того, как компания росла, это становилось все труднее и труднее. Поэтому я пошел на занятия. Я знаю, это звучит немного напряженно, но люди… они видят меня в определенном смысле, и я не люблю их подводить.
— Ух ты, — говорю я. — У тебя все выглядит так просто. С тобой так легко быть собой.
Он издает тихий смешок. Сжимает мою руку в своей.
— В любом случае, каждый получает особую визуализацию. Если кого-то зовут Майк, я представляю его на сцене поющим с микрофоном. Кларенс играет в оркестре на кларнете. Дирк — в грязи.
— А как же Фернандо?
— Ты серьезно? АББА.
— Как будто это так очевидно.
— Разве не так?
— Что ты использовал для меня?
— Я не скажу, — я слышу улыбку в его голосе.
Я широко раскрываю
— Да ладно, нет.
— Прости.
Я игриво толкаю его в плечо. Я целую его в щеку. Я кусаю его за мочку уха.
— Пожалуйста, — умоляю я.
— Неа.
— Хммм. Ну у меня есть одна для тебя, Генри. Для имени Генри. И тебе это не понравится.
Он ничего не говорит.
— Тебе это не понравится. Нисколечко, — говорю я. И тут меня осенило. — Здесь тысячи сотрудников! Ты помнишь все их имена?
— Только местных.
— Это больше тысячи, — говорю я. — Это… напряженно.
— Как только я начал, я почувствовал, что должен продолжать в том же духе, — он делает вид, что быть им легко. Но это не значит, что так оно и есть.
Снова стук снизу.
— Как скоро мы выберемся?
— Не знаю. От десяти минут до часа.
— Эм, — я втягиваюсь в себя еще сильнее, мои конечности находят старые знакомые бороздки друг с другом. Я чувствую, что падаю, падаю обратно в этот колодец.
— У тебя клаустрофобия?
Я подтягиваю ноги сильнее. Я должна ответить, но хочу, чтобы говорил он, а не я.
— Ты выглядела вполне нормально во многих лифтах, когда мы путешествовали, — говорит он.
— Это потому, что эта шахта похожа на колодец. Незаконченные стены, свет наверху.
— Ох, — пауза, а затем: — у тебя есть… история с колодцем?
— Я упала в один из них, — говорю я. — Когда была моложе. Меня долго не могли найти, и я была до смерти напугана.
— Как долго?
Я собираюсь сказать, что три дня, но о таких вещах сообщают в новостях.
— Достаточно долго, — говорю я. — Я чувствовала себя так, словно исчезла с лица земли. Но больше всего было ощущение ужаса. Я с самого начала боялась темноты. И ты не знаешь, как темно на дне колодца… ты даже не представляешь. Я думала, что никогда не выберусь. Люди не могли меня найти. И была куча слизняков, и это просто… — я вздрагиваю. — Это продолжалось очень долго.
Он обнимает меня за плечи:
— Это не колодец.
— Я знаю, — говорю я. — Но вроде как и не знаю.
Он притягивает меня ближе. Я ловлю себя на том, что наклоняюсь к нему.
— Это было бы страшно, — говорит он. — Одна. Не уверена, что тебя найдут.
— Да, — говорю я. Во всяком случае, не уверена, что найдут нужные люди.
Он берет телефон и быстро набирает текст, затем выключает. Через несколько мгновений шахту заливает свет снизу.
— О, — говорю я.
— Так лучше? Или не очень?
— Спасибо. Так лучше.
— Ты выбралась из колодца, Вики.
— Выбралась. И выросла, чтобы стать заклинателем собаки промышленного магната, — добавляю я. Он ничего не говорит. Это глупая шутка. — Мне очень жаль. Я просто сейчас не в себе.