Самый завидный подонок
Шрифт:
Я качаю головой.
— Нет, ты послушай, — она крепче сжимает плечо. — Он проводит с тобой время и все такое. И вдруг ты передаешь компанию. Ты — та, кто ненавидит богатых, титулованных мудаков, пока этот не решил обернуть тебя вокруг своего всемирного члена.
Что-то скручивает мне живот.
— Я знаю, как это выглядит.
— Так это связь верная или нет?
Мой пульс учащается:
— Мне все равно.
— Тебе стоит быть внимательной. Этот богатый мальчик играет с тобой, — предупреждает она. — Первым твоим побуждением было не доверять
— Мой инстинкт подсказывает мне довериться ему сейчас.
Тепло окутывает меня. Я оборачиваюсь и вижу Генри, идущего ко мне рядом с Броном.
Латриша чертыхается, но я не слушаю.
Генри весь потный и в больших перчатках. Они несут что-то, сделанное из арматуры. Генри улыбается мне, и эта улыбка задевает что-то глубоко во мне.
— Не будь дурой, — предупреждает Латриша твердым, как сталь, голосом. — Этот парень водит тебя за нос.
Глава двадцатая
Генри
Наши глаза встречаются, и она улыбается, и черт возьми, если эта улыбка не способна осветить сырое, похожее на пещеру пространство. Ее истинная среда обитания. Охренительно круто.
Ее розовая рабочая рубашка обтягивает грудь так, что напоминает мне о крыше и заставляет мой член шевелиться. Хотя это и предполагает, что мои мысли покинули эту самую крышу. По тому, как она ощущалась.
Латриша рядом с ней такая серьезная.
Я бросаю взгляд на часы и снова поднимаю глаза на Вики. Она закатывает глаза. Мы разработали свой собственный код, выходящий за рамки нарисованных аэрозолем каракулей на земле. То, как мы подходим друг другу, сводит меня с ума.
Ее странное обещание в лифте впервые за несколько недель вселяет в меня надежду. Она просила меня доверять ей. И я верю.
К черту все. Я верю.
Более чем доверяю ей — она заставляет меня чувствовать то, чего я не чувствовал уже много лет.
И я доверяю ей в этом странном обещании. Все вернется на свои места. Все уладится с компанией.
Было ли еще что-то в письме Бернадетт? Что-то, что заставляет ее молчать? Снова пытается добраться до меня из могилы?
Я подхожу к ней и целую. Латриша, похоже, не одобряет публичные ласки, но мне все равно.
Мы приступаем к работе. Я ловлю себя на том, что наблюдаю за Вики, пока она не видит. Ожидаю, когда она улыбнется. Я наблюдаю, как ее лицо загорается, когда ей нравится идея. Когда ее что-то не устраивает, она наклоняет голову и прищуривает глаза, будто не совсем представляет это. Не понимает видения этого человека. Так дипломатично.
Мне больше всего нравится, когда наши глаза встречаются, и она поправляет очки в той сексуальной манере «я смотрю на тебя», которую она использует, чтобы подчеркнуть наше молчаливое соглашение.
Раздается сигнал телефона. Бретт.
«Можешь
Могу. Но не хочу. Быть здесь — это как отпуск от самого себя. Феерия Генри Локка. Но я вижу, что он звонил много раз.
Я встаю и иду в гостиную, которая является единственной по-настоящему убогой частью этого места, и перезваниваю ему.
— Я пытался дозвониться в течение последнего часа, — говорит Бретт. — Наш детектив объявился.
Детектив.
— Хорошо.
— Послушай — это подделка. Чрезвычайно профессиональная, чрезвычайно дорогая подделка личности.
Я останавливаюсь и оборачиваюсь:
— У него есть доказательства?
— Он в процессе. Речь идет о взятках на федеральном уровне. До семи лет назад в сети не было фотографий этих двоих. Он думает, что у нее могут быть связи. Удостоверение личности мафиозного уровня. Это высший уровень тревоги, черт возьми.
— Мафия? Нет. У нее нет связей. Она не мошенница. Я тебе говорю, — отвечаю я.
— Наш парень когда-нибудь ошибался? — спрашивает Бретт. — А? Нет, никогда. Вытащи свою голову из задницы. Она выдавала себя за укротителя домашних животных и обманывала старую леди.
— Она возвращает компанию.
— О, это она тебе сказала?
— Не прямым текстом.
— Она возвращает компанию. Но сделает ли она это? Она оформила бумаги?
— Я думаю, в завещании есть что-то еще. Я не знаю. Она занимается этим не из-за денег.
— Ты, блядь, издеваешься надо мной? Постой. Ты трахаешь ее.
— Нет, я говорю тебе, как есть.
— Чувак. Ты даже не знаешь ее имени!
— Может быть много причин, по которым удостоверение личности может быть фальшивым, — говорю я. — Она может от кого-то скрываться.
— Да, так и есть, — отвечает он, голос сочится сарказмом.
— Отвали, — говорю я. — Все под контролем.
— Это часть с «хорошим полицейским»? Она там или что-то в этом роде?
— Пусть продолжает копать, — произношу. Я думаю о том, как она говорила, что ее ненавидели. Запугивали. Это было связано с колодцем? Кто-то бросил ее в колодец? Или еще хуже? Неужели она так боится кого-то, что ей пришлось сменить имя, чтобы скрыться от них? — Действуй. Узнай о ней все.
На линии повисла тишина. Его это не устраивает. Более того, ему не нравится, что я не рассказываю ему о своих мыслях. Было время, когда я всем с ним делился.
— Хорошо, — наконец говорит он. — И я зарезервировал столик в «Эль Капитан» на завтра в шесть.
— Что?
— Чувак, — говорит Бретт. — Благотворительный вечер Скэнланда? Якабовски?
Я закрываю глаза.
В какой-то момент реальная жизнь должна была вмешаться.
Майк Скэнланд — политик городского совета, которого мы поддерживаем по разным причинам. Благотворительное мероприятие. Мы берем сестер Якабовски, которые занимают высокие посты в этой кампании. Они вдвоем, а также мы с Бреттом часто обсуждаем проблемы друг друга на собраниях по сбору средств.