Санджар Непобедимый
Шрифт:
— Наконец–то добрался…
V
— Нам нужно держать совет.
— Хорошо, господин.
— Загоните навечно осужденных в пещеры.
— Повинуемся, господин.
— Пусть с ними идет Юсуп, надсмотрщики и нукеры.
— Повинуемся.
— Мы же с вами, Палван–ака, с Ашуром и Нурали обсудим священное повеление опоры ислама, вверенное мне — ничтожному рабу эмира. Я вез приказ через горячую бурю и пески. Тень смерти спускалась на
— Повинуемся… да светит солнце великим.
Али–Мардан в обществе трех степенных бородачей сидел на красной кошме на крыше небольшой мазанки, в которой жили надсмотрщики, и потягивал из голубой китайской пиалы остуженный чай.
Собеседники посланца эмира совсем не были похожи на палачей. Толстые физиономии их лоснились, хитрые глазки, тонувшие в жире щек, озорно и даже весело бегали. Только всевозможное боевое оружие — винчестеры, маузеры, пулеметные ленты, — которым они были обвешаны, показывало, что здесь сидят беспощадные надзиратели каторги, властные над жизнью и смертью людей, осмелившихся поступком, словом, а иногда только мыслью совершить противное диким законам эмирата.
Али–Мардан в раздумье обвел взглядом лежавшую внизу перед домом долину.
Местность была мало привлекательна. Рыжеватые, лысые, кое–где покрытые темными осыпями щебенки холмы в отдалении переходили в пустынные, безжизненные горы. Их вершины тонули в белесой мгле, сливавшейся с ослепительной синевой небес.
Впереди, перед хижиной, высился крутой скалистый обрыв. Даже на большом расстоянии он поражал глаз весьма необычным своим видом. На общем мрачном фоне тянулась несколько наискось яркожелтая полоса, а под нею, вплоть до основания скалы, — грязная голубая лента. Местами стена рассекалась почти вертикальными полосами более светлого голубого цвета.
Неудивительно, что эта скала сразу привлекала к себе внимание редких путешественников, попадавших в долину.
Быть может, сотни лет назад сюда пришел в поисках меди или золота человек. Он заприметил странную скалу и проник вглубь ее через естественную пещеру. Здесь были найдены богатства, создавшие Пещере Сияния славу на тысячелетия.
Ни безводье, ни тяжелый путь, ни неслыханные лишения не могли заставить людей отказаться от разработок. Сокровища шли властителям Согдианы и Хорезма, а впоследствии Бухары.
Когда по степным просторам Средней Азии проносились орды завоевателей, связь рудника с внешним миром, с оазисами, прерывалась; шахтеры погибали или разбредались, работа замирала. Но, как только наступало успокоение, неутомимые искатели появлялись в долине Пещеры Сияния, находили по старым следам, по указаниям тайных рукописей, по рассказам стариков древние копи и принимались за работу.
В далекие времена на руднике работали вольные шахтеры, образовывавшие свободные артели и цеха и продававшие добытые ценности на шумных базарах Ургенча, Гиждувана, Отрара, Самарканда. В Бухарском же эмирате рудник был превращен в каторгу. В течение последнего столетия сюда, в долину, пригоняли работать осужденных на вечное тюремное заключение.
Оторвав взгляд от долины, Али–Мардан медленно проговорил:
—
Один из бородачей почтительно наклонился к самому уху Али–Мардана и что–то зашептал. Лицо посланца эмира расплылось в довольной улыбке; он не ожидал таких результатов.
— Мы нашли в пятом боковом ходе новое гнездо, — вслух продолжал надсмотрщик, — и земля отдала нам великие богатства.
— Как рабы?
— Спокойны… Только в конце прошлой луны Салим–писец и горбатый Худайберген из Хатырчей вздумали пробраться к Сладкому колодцу… хотели, ишаки совсем уйти.
— Ну?
Вместо ответа бородатый провел указательным пальцем по горлу и выразительно захрипел. Али–Мардан брезгливо поморщился:
— Хорошо… Дело, не стоящее беспокойства.
Солнце медленно катилось к западу. Не чувствовалось ни малейших признаков ветерка. Жара становилась невыносимой. Али–Мардан и его собеседники перебрались под навес небольшой террасы. Здесь было прохладнее.
Диванбеги ничего еще не говорил надсмотрщикам — ни о падении под ударами народа «Средоточия Веры» — Бухары, ни о трусливом бегстве владыки государства. К чему смущать шаткие умы! Да разве и нужны лишние разговоры. Надо спешить закончить дело… Али–Мардан встрепенулся и, смерив расстояние от солнца до вершин гор, скороговоркой произнес:
— Собаки Салим и Худайберген получили то, что заслужили, — и продолжал, словно размышляя вслух, — а нельзя ли, нельзя ли всех…
Бородачи опешили.
— Всех? — спросил Палван.
— Всех.
— Как так всех? Восемь десятков душ?
— Да, всех… всех.
— Кто же будет работать?
— Найдутся… Найдем… Сейчас они не нужны. Видно было, что начальники рудника ничего не поняли, хотя все согласно закивали головами.
— Эмир приказал, — заговорил Али–Мардан, — эмир решил, а что значат наши мысли и решения перед волей повелителя? Пыль с подошвы его сапога. Эмир решил кончить Пещеру Сияния. Кончить совсем. Предупреждаю — молчание. Иначе мы сами станем жертвами рабов.
Бородачи переглянулись; им стало жутко. Никто ничего точно не знал, но и сюда, в центр великой пустыни, неведомыми путями просочились непонятные, странные слухи…
— Что с благородной Бухарой? — осторожно проговорил один из собеседников.
Поколебавшись с минуту, Али–Мардан заговорил:
— Презренные кафиры подняли оружие на государство правоверных. Большевики стали хозяевами города. Эмир, да продлятся его дни, под напором красных солдат проследовал в долины Гиссара и Кабадиана… собирать под свою высокую руку воинов ислама. Во дворце мне, ничтожному, их милость приказали: «Скорее отправляйся в Пещеру Сияния, убей рабов, возьми с собой, что добыто, и привези в Дюшамбе или в то место, где мы будем пребывать. Никто из большевиков не должен узнать о существовании пещеры. Надо стереть следы. Ни «туварищи», ни большевики не получат в свои руки источника богатств. Пусть мир забудет дорогу к руднику, пока не восторжествует правая вера…» Сегодня надо кончать. Раб нужен или за работой, или в смертном сне.