Санкта-Психо
Шрифт:
Ян инстинктивно отходит в сторону, прячется за сараем с принадлежностями и ждет. Прислушивается.
Скрипнула калитка. Открылась и закрылась входная дверь.
Можно больше не прятаться.
Слева от сарая медленно покачиваются на ветру качели. Три штуки. Он садится в самые большие, сделанные из старой покрышки от грузовика.
Руки в карманы — и ждать. Чего? Ян и сам не знает. Но одет он тепло, можно немного подождать.
Оглядывается на больницу — ограждение освещено, кое-где светятся окна. А
Уже четверть одиннадцатого. Ничего не происходит. В домах за лугом одно за другим гаснут окна — уставшие родители уложили детей и сами ложатся спать. Яна начинает пробирать озноб, но он не двигается с места.
Еще через десять минут он начинает мерзнуть по-настоящему. Надо идти. Но как раз в этот момент дверь «Полянки» открывается.
Та же фигура на крыльце.
Это не Лилиан. Пуховик с капюшоном. Гибкая фигура, быстрый шаг. Стук каблуков в ночной тишине кажется неправдоподобно громким.
Не оглядываясь, незнакомка проходит через двор, открывает калитку и останавливается. Смотрит на освещенные окна Санкта-Патриции и прикуривает.
И в свете пламени от зажигалки он видит лицо ночной посетительницы. Ханна.
Ханна Аронссон. Самая молодая и самая тихая среди воспитателей. После того пьяного вечера в баре они ни разу толком не разговаривали. Скорее всего, это была его инициатива. Он избегал Ханну после того, как ни с того ни с сего выболтал ей историю про «Рысь» и маленького Вильяма.
Велосипед он возьмет потом. Ян тихо следует за Ханной, стараясь не попадать в маленькие оазисы света от фонарей.
Она идет к будке автобусной остановки и прячется там от ветра, время от времени затягиваясь сигаретой.
Он тоже останавливается. До остановки метров пятьдесят.
Что делать дальше? Надо решаться, иначе придет автобус и шанс будет упущен. Он быстрым шагом идет к будке и останавливается перед Ханной. Напряженно улыбается:
— Привет, Ханна!
Ее голубые глаза сверлят его так, что Яну становится не по себе.
— Привет.
Он выдыхает:
— Вот и смена кончилась.
— Да…
— А ты? Чем ты занималась сегодня?
Она молча смотрит на него, не говоря ни слова.
— И куда ты сейчас?
Ханна бросает окурок на асфальт и придавливает носком сапога:
— Домой.
— Навещала больного? — Он понижает голос, хотя на остановке никого, кроме них, нет.
Молчание. Где-то слышится шорох шин приближающегося автобуса.
Они входят в салон, и Ханна быстро идет в самый конец, поглядывая через плечо, словно хочет уйти от него подальше. Но он следует за ней и садится рядом.
В автобусе ни одного пассажира, но он все равно почти шепчет:
— Надо бы поговорить, Ханна.
— О чем?
Ян
— О том, что ты делаешь там, наверху.
28
По ее предложению они пошли в «Медина Палас». Ночной клуб помещался в подвальном этаже единственного в Валле пятизвездочного отеля «Туреборг», высокого здания из стекла и стали. Освещенные окна запотевали, и по ним стекали тонкие ручейки, похожие на слезы. Как будто «Туреборг» плакал от неудовлетворенного желания стать небоскребом.
Одежда воспитателей детского сада, явившихся сюда прямо с работы, вряд ли соответствовала статусу клуба. К тому же свитер Яна украшали белые пятна — Матильду угораздило опрокинуть на него стакан молока за завтраком. Вышибала в черном костюме с бабочкой посмотрел на них с плохо скрытым сомнением, но все же пропустил.
— Ты здесь бываешь? — тихо спросил Ян.
— Иногда…
Пока они шли от автобуса, Ханна успела выкурить две сигареты. Не поднимая глаз, отвечала на его вопросы.
Они вошли в клуб. Большая комната для игр, подумал Ян.
Он никогда в жизни не бывал в настоящем ночном клубе, даже в Гётеборге. Высокий черный потолок с псевдохудожественным переплетением согнутых труб из нержавейки, стены с холодным металлическим отливом. Зачем он сюда пришел? Впрочем, в четверг вечером посетителей мало, и музыка — то, что надо. Достаточно тихая, чтобы разговаривать, не повышая голоса, и достаточно громкая, чтобы за соседним столиком не подслушивали.
Ян выбрал маленький стеклянный столик в углу, отдельно от остальных. Специальный столик для шпионских разговоров.
— Хочешь что-нибудь?
— Что-нибудь с соком.
Он пошел к стойке. Выбор заметно больше, чем «У Билла», — и коктейли разнообразнее, и шампанское, и коньяк.
Он заказал два апельсиновых сока, но когда Ханна поднесла бокал к губам, на лице ее появилась гримаса разочарования.
— Я же просила что-нибудь с соком.
— Что?
— Что-нибудь успокаивающее.
— Ты имеешь в виду спиртное?
— Конечно.
Через пять минут они сидели каждый со своим бокалом и молчали.
— Значит, ты за мной подглядывал… — произнесла она в конце концов.
— Подглядывал — не то слово… может, и подглядывал, но не намеренно. Мне показалось, Лилиан немного не в себе, и я решил подождать немного во дворе. Хотел понять, в чем дело.
— И ты знал, что я там… наверху? — Ханна упорно смотрела в бокал.
— Нет… но я знал, что кто-то там был и потом ушел через «Полянку», так что повод для размышлений был… Ты там много раз была, да?
Ханна делает большой глоток водки с апельсиновым соком, точно это какой-то оздоровительный напиток после сауны.