Санкта-Психо
Шрифт:
46
Уже половина третьего ночи, а Ян все еще сидит за компьютером. Ищет в Сети все, что относится к истории Йона Даниеля. Криминальная хроника за много лет. Йону Даниелю Нильссону было девятнадцать лет, когда он исчез с гимназического танцевального вечера. Кто-то из приятелей угостил его контрабандной водкой. Он сильно опьянел, его стошнило. Вышел из танцевального зала один — проветриться, протрезветь, а может, решил пойти домой. После этого его никто не видел. Искали родители, искала полиция, но Йон
Загадка так и осталась загадкой. Подозревали Рёсселя, но он ни в чем не признавался. Если верить Ханне, только в последние недели Рёссель стал намекать, что именно он последним видел мальчика в живых.
Ян читает и читает. Уже в глаза как песка насыпали, и вместо лица Йона Даниеля он видит перед собой мордашку пятилетнего Вильяма Халеви.
Пора кончать. Он выключает компьютер и ложится в постель.
На следующее утро Ян идет на работу с тяжелой головой. Лилиан на месте. Они устало кивают друг другу.
— Все хорошо, Лилиан?
Она в ответ мычит что-то нечленораздельное.
Похоже, опять с похмелья. Наверняка с похмелья, но Ян смотрит на нее совсем другими глазами. Она — жертва. Родная сестра исчезнувшего юноши.
Он хочет поговорить с ней, но из кухни слышится голос:
— Ян! Ты не мог бы подняться наверх за Матильдой?
Мария-Луиза.
— Конечно.
Он знает ее установку. Все должны быть чем-то заняты.
Отвести — привести. Сегодня несколько человек, но теперь он воспринимает эти визиты в подземный туннель как нечто само собой разумеющееся. Распорядок дня. Матильда, вслед за Матильдой — Лео.
Но с Лео рутинной работы не бывает. В лифте Ян касается его плеча:
— И что вы будете делать?
— Играть в карты.
— Ты уверен?
Лео кивает:
— Папа всегда играет со мной в карты.
— Попроси его что-нибудь рассказать.
Лео кивает. Но вид у него далеко не уверенный.
Какой-то безрадостный день. С Лилиан поговорить так и не удалось — все время какие-то дела. И она не проявляет никакого желания, даже не смотрит на него — все время с кем-то из детей. Но Лилиан не играет с ними — сидит и смотрит, иногда нехотя погладит кого-нибудь по голове, но такое ощущение, что ей трудно поднять руку.
Ханна тоже его почему-то избегает, она почти все время в кухне. Только Мария-Луиза настроена на разговоры.
— Как замечательно, что все это позади.
— Что?
— Эти ночные смены… Все утряслось, мы нашли для детей замечательные семьи. Я так за них рада!
— Думаете, у них все будет хорошо?
— Я не думаю. Я знаю.
— Меня немного беспокоит Лео. Он такой беспокойный…
— И у Лео все будет хорошо.
Ян внимательно смотрит на начальницу. Ой ли… все будет хорошо? У всех все будет хорошо?.. У большинства — да, но не у всех. Такие дети часто взрослеют с серьезными психическими проблемами. Многие прозябают в бедности,
И что это значит? Что их работа в «Полянке» — полная бессмыслица?
Без четверти шесть Ян в кухне. Все свидания закончились, и он заряжает последнюю партию тарелок в посудомоечную машину. Надо поторопиться — Лилиан уже в раздевалке. Ян гасит свет и почти успевает ее перехватить, но она уже хлопнула дверью.
Он запирает «Полянку» и почти бегом пускается ее догонять.
На улице ноябрьский промозглый холод, очень ветрено. Ян оглядывается — фигура в темной куртке направляется к центру. Он прибавляет шагу.
— Лилиан?
Она, не останавливаясь, поворачивается и смотрит на него потухшим взглядом:
— Что, Ян? В чем дело?
Первый импульс — пригласить ее в «У Билла», но он быстро гасит его. Ему вовсе не хочется туда идти.
— Можно с тобой поговорить?
— О чем?
Ян оглядывается. Из стальной двери в стене появляются две мужские фигуры. Судя по всему, дневная служба безопасности закончила смену.
На остановке люди ждут автобус. Глаза, которые видят, уши, которые слышат.
— Давай пройдемся вместе.
Лилиан особой радости не проявляет, но и не возражает. Они проходят мимо остановки и идут дальше.
Идут молча довольно долго.
— Хочешь поговорить о нашей подготовительной школе?.. Например, что еще мы можем сделать для детей?
Усталый, невеселый смех.
— Нет уж, спасибо. Я хочу домой.
— Тогда о Ханне…
Она идет, нисколько не замедляя шаг.
— Или об Иване Рёсселе.
Лилиан останавливается так резко, как будто наталкивается на невидимую стену:
— А ты его знаешь?
Ян качает головой и понижает голос:
— Мне Ханна кое-что рассказала.
Лилиан молчит. Прежде чем начать говорить, долго и внимательно смотрит на каменную громаду больницы.
— Я не могу говорить… сейчас не могу.
— Ну что ж… мы можем встретиться и позже.
Она задумывается. Или делает вид, что задумывается.
— Ты свободен завтра вечером?
Ян кивает. Свободен.
— Приходи ко мне домой. Часов в восемь.
— Поговорим?
Лилиан кивает.
— Обо всем?
Опять кивок. Она смотрит на часы:
— Мне надо домой, меня ждет старший брат… Мужа-то у меня нет… — Она делает несколько шагов, потом останавливается. — А ты знаешь, почему мы развелись?
Ян не отвечает. Он и не ждет объяснений, но она все равно продолжает:
— Он решил, что я одержима Иваном Рёсселем.
47
В четверг после ланча пошел первый снег. Тяжелые, влажные хлопья медленно падали с неба и постепенно засыпали двор «Полянки», причудливыми белыми языками ложились на автопокрышки качелей и песок в песочнице.