Санкта-Психо
Шрифт:
— Значит, санитары изловили Белку…
— Они сразу меня схватили… я даже во двор не успела выскочить. Я отбивалась, кусалась, но их было четверо. Как в твоей банде, Ян.
Что на это сказать? Никого не победишь, Рами. Мы обречены на поражение.
Так он, во всяком случае, считал, пока не встретил Рами.
— И сколько они будут тебя здесь держать?
— Не сказали… Может, несколько лет. Но какое это имеет значение? Я знаю, что делать, когда выйду отсюда.
Больше вопросов Ян не задавал. Он знал, что Рами не сдастся никогда. Он долго сидел около двери
— Если ты опять задумаешь бежать… я с тобой, — сказал он наконец.
— Правда?
— Да.
Правда. Он не хотел покидать свое убежище в Юпсике, но с Рами был готов идти на что угодно и куда угодно.
— А ты знаешь, куда я поеду?
— Куда?
— В Стокгольм. Там моя старшая сестра.
— Так…
— Организуем группу. Будем давать концерты на площади Сергеля. На собранные деньги запишем альбом.
— А как же наш договор?
Она помолчала там, за дверью.
— Этим можно заняться и позже… ты можешь выполнить свою часть договора и позже. И я выполню, будь уверен.
— О’кей, — сказал Ян и встал. — Мне надо идти, Рами… у меня беседа.
— Ну да… у тебя своя психобалаболка. Только дядька.
— Да… но он нормальный. Слушает.
— Я тоже тебя слушаю.
— Я знаю.
— Придешь вечером ко мне, если они меня выпустят?
Ян густо покраснел. Как хорошо, что она его не видит.
— Я… — начал он.
Я люблю тебя, Рами, — вот что он хотел сказать. И не сумел.
— Почему вы нас запираете?
— Запираем? — спросил Тони.
— В подвале … в Дыре.
— Только в тех случаях, когда кто-то ведет себя буйно. Чтобы защитить ребят от самих себя. Мы же не навечно изолируем пациентов. Временно. Ждем, пока они придут в себя… вообще все вы здесь временно. — Он наклонился к Яну: — А как ты себя чувствуешь?
— Нормально…
— Подружился с кем-нибудь?
— Не знаю… может быть.
— Очень хорошо. А как с деструктивными мыслями, которые у тебя были? Все прошло?
— Думаю, да… — неуверенно сказал Ян.
— Скоро домой?
Они хотят от меня избавиться. Все вы здесь временно. Его место нужно еще кому-то.
— Не знаю…
— Не знаешь… Но ты же не можешь оставаться здесь вечно?
Ян промолчал.
Если бы у Рами сработал план побега… если бы ее с ним не было, тогда почему бы не остаться в Юпсике на всю жизнь? Никогда больше не встречаться с Бандой четырех…
— Поедешь домой, опять пойдешь в школу. Тебя ждут друзья, начнется новая жизнь. И подумай, кем бы ты хотел стать.
— Кем бы я хотел стать?
— Да… какую профессию тебе хотелось бы иметь?
Ян никогда об этом не думал, но ответил почти сразу:
— Наверное, учителем.
— Почему?
— Заботиться о детях. Защищать их.
После беседы с психотерапевтом Ян долго бродил по коридорам. Скоро ужин, из телевизионной комнаты доносились неразборчивые голоса. Он
Через четверть часа она пришла в столовую. Самой последней. Ян уже сидел за столиком у окна и с удовольствием ел спагетти с мясным соусом. Он поднял голову, но Рами не села рядом с ним — выбрала столик в углу. В последние дни они никогда не садились вместе. Никогда об этом не говорили, но оба не хотели, чтобы об их дружбе знал кто-то еще из больных или сотрудников Юпсика.
Но она все равно на него многозначительно поглядывала..
После ужина Ян вернулся в свою палату и долго сидел, ни о чем не думая. Смотрел на белую стену и ни о чем не думал. Ни о чем.
Скоро домой.
Но он вовсе не хотел домой… Тебя ждут друзья. Никакие друзья его не ждут. Только Банда четырех.
Через полчаса Ян услышал, как открылась и закрылась дверь в соседней палате.
Выждал немного.
В девять часов свет в коридоре погас. Горели только плафоны приглушенного дежурного света.
В четверть десятого он выскользнул из палаты и подошел к двери Рами.
Оттуда доносилось неразборчивое бормотание — Рами говорила с кем-то по украденному телефону. Он подождал, пока разговор закончится, и осторожно постучал.
Она чуть приоткрыла дверь. Совсем чуть-чуть, узенькая щелочка. Хотела, наверное, убедиться, что это он, а не кто-то другой.
— С кем ты говорила?
— С сестрой. Говорит, она меня ждет. Я ей нужна.
— Значит, ты в Стокгольм?
— Ты же знаешь.
— Когда?
— Завтра. Рано утром. Ты приедешь?
Ян кивнул и вынул из кармана записку:
— Здесь мой адрес… Они говорят, мне пора домой, так что все равно… Они хотят выписать меня из Юпсика.
Рами сунула записку в карман джинсов и пристально посмотрела на Яна:
— А ты хочешь остаться здесь?
— Иногда… Здесь спокойно. И ты здесь.
Она подняла руки и обняла его:
— Мы отомстим Балаболке и твоей Банде четырех. Обещаю.
49
Ян сидит у себя дома и читает заголовки в старой газетной вырезке. Снова и снова.
Чудовищное преступление… Что имел в виду журналист? Преступление, совершенное чудовищем. То есть существом не таким, как мы. Не таким, как я, который пишет эту статью, и не таким, как ты, который ее читает.
Кем-то другим. Но кем?
Вечер пятницы. Он вернулся с работы. До пожарных учений ровно неделя. План Лилиан — припереть Ивана Рёсселя к стенке в комнате для свиданий — нисколько не изменился. Они с Ханной теперь шепчутся не только друг с другом, но и с Яном тоже. Какой смысл что-то от него скрывать, если он и так все знает? Лучше удостовериться лишний раз, что он по-прежнему их поддерживает.