Санкта-Психо
Шрифт:
А через неделю выписали и его. Он даже не разговаривал со своим психологом после попытки побега, и вдруг — симсалабим, его выписывают. Должно быть, Тони посчитал, что его психический статус стабилизировался, и препятствий к выписке не нашел.
За ним приехал отец. Он не улыбался.
— Ну как? Разобрали тебя на части и свинтили вновь? — только и спросил он.
И в понедельник Ян пошел в школу. Ночь перед этим почти не спал. Лежал с открытыми глазами и думал о Банде четырех, о Торгни и его приятелях,
Он пошел в школу один. Как всегда. Друзей у него как не было, так и нет. Неважно. Рано или поздно он повстречается с Бандой четырех, он это знал. Но удивительно — страха не было. Весна, последние числа апреля, скоро конец учебного года. Не надо заглядывать вперед. Как говорят, будет день — будет пища.
После уроков он учился играть на ударных — выбивал палочками тремоло на телефонном каталоге. Или рисовал комиксы — историю Затаившегося.
Рами никаких признаков жизни не подавала. Ни телефонного звонка, ни открытки из Стокгольма.
Последнюю неделю учебного года выпускники-девятиклассники посвящали по традиции пикникам и палаточным экскурсиям. В четверг утром Ян пришел в школу и сразу заметил — случилось что-то необычное. Ученики собирались в группки и о чем-то перешептывались. О каком-то «чудовищном преступлении».
— Неужели правда? — слышалось там и сям.
Никто напрямую к Яну не обратился, но из обрывков разговоров он понял, что в лесу под Нордбру случилось нечто ужасное. Кто-то умер. Кого-то убили.
А потом учитель все рассказал. В лесу убиты два девятиклассника, а один получил тяжелые травмы. После этого поползли слухи и не умолкали до летних каникул.
Ян воспринял всю эту историю с мрачным удовлетворением. Банда четырех уничтожена. В живых остался только Торгни Фридман.
Договор. Рами каким-то образом выполнила свое обещание.
Но она о себе так и не дала знать. Много позже, через пять лет, он увидел в витрине единственного в Нордбру музыкального магазина диск с именем РАМИ.
Он купил диск. Это был ее дебютный альбом, только что выпущенный. И одна из песен называлась «Ян и я».
Вот она и подала о себе знак. А как же это еще понимать?
Как раз в то время он начал работать в детском садике «Рысь». А осенью увидел, как психотерапевт Эмма Халеви привела своего сына Вильяма в соседнее отделение садика, и сразу вспомнил Юпсик. Психобалаболка, подумал он.
Договор.
Ян вспоминал свои подростковые годы — и вдруг удивился сам себе: ему за все это время даже в голову не приходила мысль поинтересоваться, почему Рами заперли в Санкта-Психо. Почему и за что.
Что она такого сделала, что ее отправили
Он не знает, да и не хочет знать. Он ждет ее в подвале.
Он прислушался — где-то завыли сирены. На дороге. Звук все усиливался.
Пожарные машины?
На стене внезапно зажглась еще одна лампочка, на этот раз красная, и начала мигать с равномерными интервалами. Сигнал тревоги. Скорее всего, сигнал тревоги.
Он посмотрел на часы — без четверти десять. Для учений рановато.
Внезапно задребезжал и задергался мобильник в кармане. Он вздрогнул.
— Алло? — сказал он тихо.
Наверное, Лилиан. И что он ей скажет?
— Привет, Ян. Это Мария-Луиза.
Ян сжал изо всех сил мобильник и тут же отпустил. Так и раздавить можно.
— Добрый вечер, Мария-Луиза. Что-то случилось?
— Да… можно сказать, случилось. Я всем подряд звоню, но никто не отвечает. Хотела тебя спросить — ты не видел Лео? Лео Лундберга?
— Лео? Нет… а что?
— Лео сбежал от своих приемных родителей. Играл во дворе. Стемнело, они спустились его забрать. А его и след простыл.
Ян слушает и совершенно не представляет, что на это сказать. Ему сейчас не до детей, но что-то же он должен ответить.
— Лео — мой любимец, — говорит он.
Мария-Луиза отвечает не сразу. Она, очевидно, не поняла, что он хотел сказать. По правде, он и сам не понял.
— Важно его найти… Ты сейчас где, Ян? Дома?
— Да… — понизив голос, говорит он и чувствует себя разоблаченным.
— Хорошо… теперь ты знаешь, что случилось. Мы уже подключили полицию. Если что-то увидишь или узнаешь, сообщи им. Или мне.
— Само собой… Я позвоню.
Ян нажимает кнопку отбоя и переводит дух. Лео… его вечная неуемность, вечное беспокойство. Плохо, что он сбежал, но этим занимается полиция, и Ян ничего не может сделать. Он должен быть там, где он есть. Ради Рами.
И через несколько минут он наконец слышит звук, которого ждал, — с лязганьем и скрипом заработал барабан бельевого лифта.
Сердце екнуло и забилось. Он подошел поближе к люку. Звук нарастает, слышно, как погромыхивает кабина.
Лифт с глухим стуком останавливается. Несколько секунд молчания. Дверца медленно приоткрывается. Там кто-то есть.
Сердце вот-вот вырвется из груди. Ян делает шаг к лифту.
— Ты здесь, — шепчет он. — Наконец-то… Добро пожаловать… поздравляю…
Из кабины появляется рука, за ней нога в джинсах. Спустя мгновение нога безжизненно падает на пол.
— Рами?
Ян приближается к лифту — и дальнейшее происходит очень быстро. Слишком быстро — он не успевает среагировать. Тяжелая дверь с грохотом распахивается и со всей силы бьет его в грудь. У него перехватывает дыхание от боли, и он тяжело опускается на пол.