Санта Байкер
Шрифт:
Наполненный болью голос Джины прошептал в темной комнате.
— Рэв, мой мальчик.
В ее глазах была слишком знакомая тоска. Такую же беспомощность и муку я когда-то видел в карих глазах своей матери, точно такого же оттенка, как мои собственные. Сколько раз я был свидетелем ее слез, не в силах ни черта сделать, чтобы предотвратить их.
Прошлое случилось давным-давно, а прямо сейчас был мальчик, которому я мог помочь. Он заслужил мою бдительность и сострадание. Я дам ему все, что ему нужно.
— Дыши, — повторил я. — Вдох. . Выдох. .
Еще
Разозленный, я хотел спросить, кто причинил ему боль, кто посмел надругаться над четырехлетним мальчиком, но мне так и не представился шанс. Рэв захныкал, с его губ слетело единственное имя.
— Папа, — выдохнул он, набирая воздух в легкие. — Почему?
Опустошение. Вот что я чувствовал. Полностью и бесповоротно уничтожен этими словами. Как мог отец так поступить со своим сыном?
Всплыли воспоминания о моем отчиме и его суровой дисциплине. Некоторым мужчинам не суждено стать отцами. Некоторые люди откровенно не заслуживали такой чести. Другим следовало бы оторвать их гребаные гениталии за то, что они думали причинить вред ребенку таким извращенным способом. Я не смог предотвратить трагедию, свидетелем которой стал в десять лет, или то, что случилось с Рэвом, когда он был маленьким ребенком. Но я мог бы попытаться излечить его мать и его травмированную душу.
Джина плакала, закрыв лицо руками.
— Диабло. Я так старалась помочь нам всем забыть.
Леденящие душу слова. Ужасная правда.
— Единственный человек, который виноват, это Джек. Ты не виновата.
Пыталась Джина остановить это или нет, прошлое глубоко повлияло на детей и проявилось непреднамеренным образом. Неуклюжесть Оливии и ее экстремальные эмоциональные реакции. Ночные кошмары Рэва и страх, который он прятал за стеной, показывая лишь маску безразличия. Конечно, он улыбался, но это никогда не доходило до его глаз. Я никогда не понимал, почему мой Жнец испытывал такую ярость и желание защитить, когда Рэв был рядом.
Теперь я знал. Его отец подвергал его сексуальному насилию в детстве.
Кипя от гнева, мне пришлось заставить себя дышать вместе с Рэвом, мой Жнец поклялся отомстить. Мы найдем Джека, и он будет страдать. Это было само собой разумеющимся.
Осталось несколько вопросов без ответов, например, к какому клубу принадлежит Джек, где он живет и каким дерьмом занимается его клуб. Какой ведущий допустил подобные зверства? Мой жнец понимал, что Рэв был не единственной жертвой. Он почувствовал это.
Все, что я мог сделать в этот момент, это обеспечить поддержку и защиту, в которых нуждались Джина и ее дети. Я готов взять на себя роль, которой у меня не было со времен детства Грома. Этим детям нужен отец в их жизни. Мужчина, который может научить их разным вещам и помочь им расти так, как Джина не смогла. Не то чтобы она не была замечательной матерью. Она была фантастической. Ее яростный характер защитника соответствовал моему собственному. Львица, воспитывающая своих детенышей.
Тигрица.
Черт. Когда-то я знал другую
Джина, Рэв и Оливия должны были стать моими. Жнец свел нас вместе, раскрыв секреты и разоблачив ложь. Он знал, где мне нужно быть, так же как, знал, на какие жертвы Гром шел каждый день, чтобы спасти невинных, подобных тем, что у меня на руках.
Я держал Джину и Рэва, насторожившись и настроившись на окружающий мир. Их кошмар подходит к концу. Я уверен, что пожну душу монстра, который посмел терроризировать их, и гарантирую, что его клуб никогда не причинит вреда ни одной живой душе.
Глава 7 Джина
— Итак, ты и Диабло, да? — Спросила Саша, потягивая чай со льдом, когда я опустилась рядом с ней на один из черных кожаных диванов недалеко от того места, где Диабло играл в бильярд с Боди и Хаосом.
Рэв и Оливия были в одной из комнат с Триш, старушкой Грима и несколькими другими, смотрели праздничные фильмы с детьми. Мои плечи приподнялись в пожатии, прежде чем я откинулась назад, игнорируя пиво на кофейном столике перед нами. Рядом с бутылкой стояла радио-няня, включенная на самый низкий уровень на случай, если Маверик проснется после дневного сна. Отсюда и причина, по которой у Саши в руках не было алкогольного напитка. Только Перекресток был баром, полным грубых байкеров, женщин, детей, а также смеси алкоголя, рок-музыки, игрушек для малышей и сумок для подгузников.
— Он мне нравится, — честно ответила я. — Он хороший человек, Саша.
— Я знаю, что он такой, детка. Ты не получишь от меня никакого дерьма. — Она собрала свои темные волосы в конский хвост, перевязав длинные пряди черной лентой. — Честно говоря, я удивилась, почему это заняло так много времени.
— Что ты имеешь в виду?
— Вы месяцами флиртовали и строили друг другу глазки в зале. Девочка, я вижу, как он на тебя смотрит.
Прикусив нижнюю губу, я ничего не отрицала.
— Как он на меня смотрит?
— Как будто он хочет тебя сожрать. Затащить тебя в свою постель и показать, чего тебе не хватало все это время.
— О боже, — ахнула я, слегка шлепнув ее по руке. — Остановись.
— Нет. Ты не можешь этого отрицать. Он тебя уже поцеловал?
Легкий румянец окрасил мои щеки. Она села, явно взволнованная.
— Он, конечно, это сделал. Как это было?
— Страстный, голодный и такой чертовски сексуальный поцелуй. — Легкая улыбка появилась на моих губах при мысли о поцелуе. — Я хочу поцеловать его снова.