Саймон Холодное Сердце (Испытание любовью) (др. перевод)
Шрифт:
– Как я скажу потом, если спросят, что не участвовал ни в одной битве?
– Не притворяйся, – с грубой прямотой возразил Саймон. – Здесь ты будешь куда счастливей со своими дамами сердца.
Алан сначала молча поглаживал собаку, потом оставил ее и откинулся на спинку кресла.
– Надо же мне когда-то заслужить свои шпоры, – сказал он. – Так почему бы не сейчас?
– Будет еще время, – ответил Саймон. – А сейчас нам предстоят скучные форсированные марши по непролазной грязи. Ты слишком утомишься, пока дойдешь до Шрюсбери.
Алан задумчиво
– Ты старше меня всего лишь на год, – сказал он. – Или ты сделан из железа?
– Была бы у тебя такая жизнь, как у меня с самого рождения, ты тоже был бы железный.
– Или не выжил бы, – улыбнулся Алан.
– Возможно. Куда направляется гонец отсюда?
– К Грэймэну, а оттуда он помчится к барону Ширли. У Мэлвэллета он был два дня назад. Король обратился ко всем верным ему вассалам. Я думаю, мы победим Перси?
– С Божьей помощью, – ответил Саймон.
– Да, конечно, с Божьей помощью. Справедливость должна восторжествовать.
– В таком случае, – сухо сказал Саймон, – Хотспур тоже не откажется от победы.
У Алана от удивления расширились глаза.
– Саймон! Король… король – есть король!
– Ричард тоже был король, – возразил на это Саймон.
Алан казался растерянным.
– Но, Саймон, разве ты сомневаешься в том… в том, что победа должна быть за теми, кто прав?
– Нет, – сказал Саймон, сопровождая свой ответ коротким резким смехом. – Победят сила и военное искусство. А что еще?
– Саймон, я в ужасе! Отец Питер говорит… говорит… – промямлил Алан в замешательстве, не решаясь продолжать.
Саймон вопросительно взглянул на него.
– И что же говорит наш досточтимый пастор?
– Что ты в душе… безбожник.
Саймон снова засмеялся, но теперь в его смехе явно слышались сардонические нотки.
– Когда это он так сказал? Я что – не посещаю мессу, не хожу на исповедь?
– Да, но иногда ты говоришь такое… Пастор Питер говорил о тебе с милордом…
Теперь Саймон улыбался так, что его глаза сузились в щелки.
– А что ответил милорд?
– О, отец сказал, не обращайте внимания, Саймон славный малый…
– Я так и думал. Не волнуйся, Алан, я не еретик.
Алан вскочил, возмущенный.
– Саймон, я этого не думал! И пастор Питер тоже… тоже нет.
– А если даже? Ну и что? – насмешничал Саймон. – Вот уж не думал, что я похож на бродягу.
– О, нет, нет! – воскликнул Алан и еще больше удивился, услышав смех Саймона.
Три дня спустя Фалк выступил из Монтлиса со своим отрядом и начал трудный марш в направлении Шрюсбери. Непролазная грязь замедлила передвижение настолько, что в Шрюсбери они прибыли лишь в конце недели, на день раньше самого короля, который поспешно перебрасывал сюда свое войско между приближающимся Хотспуром и принцем.
Частицу своего отряда Фалк потерял на марше, но эти потери были совсем невелики, и Фалк в не свойственном ему философическом тоне отметил, что, если все, кто слаб, отсеются до прихода в Шрюсбери, это будет только на пользу дела. Теперь, когда он был весь поглощен активной деятельностью, раздражительность Фалка исчезла, и он приятно удивлял Саймона хорошим настроением и тем, как терпеливо и настойчиво подбадривал своих людей. Его задор и воодушевление действовали на подчиненных заразительно, и немногочисленное войско Фалка, подошедшее в конце этой утомительной недели к воротам Шрюсбери, сохранило бодрость духа. Их встретили по-королевски и отлично разместили на постой. Не прошло и часа после их прибытия, как принц Уэльский прислал милорду Фалку приказ срочно явиться. Фалк отправился к принцу в сопровождении лишь одного сквайра и спешил ко двору принца Генриха во весь опор. Ожидая, пока Фалк выйдет от принца после аудиенции, Саймон впервые повстречал здесь своего единокровного брата Джеффри Мэлвэллета.
Джеффри прибыл в Шрюсбери меньше чем за сутки до Монтлиса, возглавив своих солдат вместо заболевшего отца. Саймон сразу распознал его по сходству с Мэлвэллетом-старшим.
Джеффри прохаживался по просторному залу штаб-квартиры принца. Слоняясь туда-сюда мимо Саймона и небрежно поглядывая через плечо на незнакомца, он несколько удивился тому, что стал объектом пронизывающего взгляда, устремленного на него из-под густых, нависших над глазами бровей. Чуть придержав шаг, он ответил на взгляд Саймона с высоты своего превосходства в росте на два дюйма.
Мэлвэллет-младший был довольно красивый молодой человек лет девятнадцати отроду, столь же темноволосый, сколь Саймон был белокурый, но форма лба и зелено-синие глаза у них были одинаковые. Вот только выражение этих глаз не совпадало. Холодные глаза Саймона на лице Джеффри оказывались искристо-веселыми. Отличались и очертаниями губ: Саймону была присуща твердая их складка, а мягкий рисунок губ Джеффри выдавал в нем любителя посмеяться. В данный момент губы Джеффри выражали непритворную, открытую доброжелательность. И глаза его блестели веселым блеском.
– В чем дело, мой юный задира? – спросил он. – И отчего вы так хмуры? Или вам не нравится, какой у меня цвет лица?
Саймон приблизился к Джеффри, и тот узрел красный и золотой цвет его одежды. Улыбка медленно сошла с лица Джеффри.
– Ах, вот оно что! Птенец из гнезда Монтлиса, – сказал он, уже готовый отвернуться.
– Нет, – сказал Саймон. – Не только. Кое-кто еще.
Мэлвэллет спокойно смерил Саймона взглядом.
– Так кто же вы, сэр Бас?
– Никто, сэр Джеффри.
– Так я и думал! – потешался над Саймоном Джеффри. – Вы уж смотрите не бросьте на меня еще один такой неожиданный взгляд, а то вдруг окажется, что я человек горячий.
– А вдруг окажется, что я сильный? – незлобиво улыбнулся Саймон.
– Прекрасно, но больше не смотрите на меня косо, – ответил Мэлвэллет. – Позвольте уж предупредить вас, что я тоже не очень хилый.
И Джеффри отошел, предоставив Саймону сколько угодно разглядывать его спину, что Саймон и делал с любопытством, но без малейшей враждебности во взгляде.