Сбежавшая медсестра
Шрифт:
– Я заметил, – заговорил Мейсон непринужденно, – что, разглядывая эту фляжку, вы помедлили, прежде чем ответить на вопрос, принадлежит ли она доктору Малдену. Вы повертели ее в руках и изучили со всех сторон.
– Естественно! – с иронией в голосе заметил Раймон Кастелло. – Мог ли я давать показания по столь важному делу, не убедившись в своей правоте?
– Вот именно, – согласился Мейсон. – Насколько я понимаю, вы искали некий опознавательный знак.
– Я хотел увериться в своих предположениях.
– Вы искали определенную отличительную метку?
– Ну, не совсем так.
– А что же вы искали?
– Что-нибудь, позволяющее опознать эту фляжку.
– И вы опознали ее?
– Ну да, я же ответил.
– Следовательно, вы нашли отличительную черту?
– Я убедился, что это именно та фляжка.
– И все-таки, ответьте, нашли ли вы то, что искали?
– Нашел ровно столько, сколько нужно, чтобы ее опознать.
– Вам известно, что таких фляжек на свете сотни, тысячи, что эта фляжка тиражируется производителем в огромных количествах?
– Да, конечно.
– И поэтому, как вы сами заявили, вам нужно было удостовериться в ее подлинности, прежде чем эту подлинность засвидетельствовать.
– Да, сэр.
– Потому-то вы и пытались обнаружить на фляжке опознавательный знак?
– Я хотел убедить себя в том, что это именно фляжка, принадлежавшая доктору Малдену.
– Значит, вы искали отличительный знак?
– Я искал нечто такое, что утвердило бы меня в моей правоте.
– И вы уверились в своей правоте?
– Да, сэр.
– И сохраняете эту уверенность до сих пор?
– Да, сэр.
– Значит, вы нашли и то самое «нечто», которое искали? Расскажите Суду, что именно?
– Я... ну, просто по общему виду.
– А что насчет общего вида?
– Я... я уверен, вот и все. Стараясь отличить знакомого человека от постороннего, мы ведь не измеряем длину носа, не записываем нигде цвет глаз или фасон прически. – Кастелло с видом победителя повернулся к заместителю окружного прокурора, потом вновь уставился на Мейсона.
– Отличный пример, – заметил Мейсон, – просто замечательный.
– Я узнаю своего приятеля, – продолжал Кастелло, – не вычисляя длину его носа в долях дюйма.
– Я понял, – сказал Мейсон. – А когда вас осенила эта идея, мистер Кастелло?
– Какая идея?
– Аналогия между фляжкой и физиономией вашего приятеля.
– Я вас не понимаю.
– Напротив, отлично понимаете, – сказал Мейсон – Будем откровенны, мистер Кастелло. Вы бойко отчеканили свои показания, после чего оглянулись на прокурора, как ученик, продекламировавший стишок, на учителя. Значит, это заместитель окружного прокурора посоветовал вам воспользоваться такой аналогией, если я поинтересуюсь, какой отличительный признак помог вам опознать фляжку?
– Я... ну, мы обсуждали с мистером Харлеем эту проблему.
– И в частности предусмотрели мой вопрос, после чего мистер Харлей полюбопытствовал, как вы на него ответите?
– Ну, разговор у нас был самый общий.
– Это ведь факт, – продолжал Мейсон, – именно мистер Харлей, сидящий в данный момент на месте обвинителя, подсказал вам, что на мой вопрос, по каким признакам вы идентифицируете фляжку, нужно ответить, что по общему виду, без особых опознавательных ориентиров, примерно так, как отличают приятеля от незнакомца. Верно?
Кастелло заколебался, покосился на Карла Харлея и тут же отвел глаза.
– Отвечайте, – настаивал Мейсон.
– Я действительно посоветовал ему нечто в этом роде, – вмешался Карл Харлей, стараясь побыстрее отделаться от щекотливой темы. – Мне казалось, что при сложившихся обстоятельствах подобный комментарий вполне уместен.
– Вы слышали, что говорит господин обвинитель? – спросил Мейсон Кастелло.
– Да, сэр.
– Это правда?
– Да, сэр.
– Сейчас вы это охотно признаете. А почему вы колебались?
– Я размышлял.
– О чем вы размышляли?
– Пытался вспомнить.
– И не могли?
– Нет, сэр, сразу не мог.
– Но ведь свои показания вы изложили без запинки.
– Ваша Честь, – встрепенулся Харлей. – Я протестую. Дискутируются вымышленные обстоятельства. Я просто подсказал свидетелю аналогию – вот и все.
– Протест отклоняется, – распорядился судья Тэлфорд. – Хотя, мистер Мейсон, ситуация уже вполне разъяснялась.
– Спасибо, Ваша Честь, – сказал Мейсон. – А теперь, отстояв свою точку зрения, я не возражаю против приобщения фляжки к делу в качестве вещественного доказательства со стороны обвинения.
Мейсон вернулся на свое место.
Карл Харлей опять остался один на один со свидетелем, уже далеко не таким спокойным, как прежде.
– Я хотел бы услышать от вас, мистер Кастелло, – решительно начал Харлей, – что происходило за день до трагической гибели доктора Малдена, точнее, восьмого числа вечером.
– У меня состоялся разговор с миссис Малден.
– Упоминая миссис Малден, вы имеете в виду миссис Стефани Малден, вдову доктора Малдена, присутствующую на данном процессе в качестве обвиняемой? Она находится в этом зале рядом с мистером Мейсоном.
– Совершенно верно, сэр.
– Где состоялся ваш разговор?
– У меня в квартире.
– Следует ли вас понимать в том смысле, что миссис Малден сама явилась к вам на квартиру?
– Да, сэр.
– В котором часу?
– Приблизительно в шесть.
– В шесть вечера?
– Да, сэр.
– Имел ваш разговор отношение к фляжке и к ее содержимому?
– Да, сэр.
– Перескажите, пожалуйста, Суду, о чем с вами говорила подсудимая.
– Минуточку! – вмешался Мейсон. – У меня имеются возражения против такого подхода к разбирательству. Если, однако, он приемлем для судьи и обвинителя, я оставлю возражения при себе, пока не прослушаю ответы на эти вопросу. Если я сочту протест обоснованным, попрошу Суд его удовлетворить.