Сбежавшее лето
Шрифт:
— А я-то всегда считал, что ягненочек весит немножко больше, чем птица,— засмеялся Саймон.
— Хватит учить взрослых,— спокойно сказала тетя Элис.— Садись в лодку. Возьмешь его к себе на колени.
Мэри больше не было ее видно. Опять заскрипели уключины.
— Держись, парень!—эхом прогудел по пещерам голос дяди Хорейса.— Скоро будешь в постели.
Мэри отвернулась к стене. Еще минута, и все уедут, все до одного. И тетя Элис даже не вспомнила
Зашлепали по воде весла, голоса стали едва различимы. Потом совсем стихли. Тишина. Она осталась одна. Они уехали и забыли про нее. И хотя именно об этом она и мечтала — остаться одной на острове, бесприютной, отверженной,— на глазах у нее появились слезы.
— Мэри! — позвала ее тетя Элис.
Мэри взглянула в окошко. Тетя Элис стояла у входа в грот.
— Мэри, милочка, где ты?
Мэри затаила дыхание.
— У него, по-моему, аппендицит,— громко, словно с кем-то беседуя, сказала тетя Эльс.— Бедняжка! Мистер Трампет отвезет его в больницу на своей машине. Саймон позвонил ему в лавку, и он сразу же приехал.
Она помолчала, прислушиваясь.
— Мэри! — снова позвала она. Мэри не двигалась с места.
— Знаешь, когда мне было столько лет, сколько тебе, я тоже часто здесь бывала. Мост тогда еще не был сломан, но все равно на остров никто не заходил. Я приезжала сюда на велосипеде и оставляла его у ворот. Тропинка с тех пор немного заросла, и крапиву такой большой я не помню. Но зато я хорошо помню свои собственные ощущения. Я приезжала сюда одна и сразу становилась хорошенькой и умной, я убеждала себя, что у меня приемные родители и что на самом деле я дочь герцога. Наверное, это ужасно глупо.
Она помолчала, ждала, вероятно, что Мэри откликнется. А у Мэри зачесалось в носу — вот-вот чихнет. Она поскорей положила палец на верхнюю губу, чтобы не чихнуть.
— Я даже порой рассказывала об этом чужим людям. А потом боялась, что мои родители узнают. И по ночам меня мучили кошмары...— Она засмеялась своим высоким, звонким смехом, который перешел в кашель.— Если ты не выйдешь, милочка, придется мне уйти одной. Только я не уверена, сумею ли я перебраться через мост.
Желание чихнуть исчезло. Мэри наконец позволила себе выдохнуть.
Тетя Элис повернулась и пошла. Под ее ногами скрипели камешки, когда она поднималась по склону обрыва.
Мэри
«Вдруг она упадет с моста?» — думала Мэри. Если упадет, Мэри прыгнет в воду и спасет ее! Она вытащит ее на берег, а сама упадет, обессиленная, и ее засосет илом. И она погибнет, спасая тетю Элис...
И вдруг тетя Элис вскрикнула. Сердце у Мэри екнуло. Но не было слышно всплеска, и тетя Элис была еще не на мосту. И когда Мэри бросилась к ней на помощь, она увидела, что ее напугал Ноакс. Изготовившись к прыжку, выгнув спину, взъерошив шерсть, он казался страшным-престрашным...
— Не бойтесь, тетя Элис!—крикнула Мэри.—Это Ноакс.
Тетя Элис обернулась, и Мэри как вкопанная остановилась рядом.
— Ноакс?—переспросила тетя Элис.
— Мой кот.
— А!
Тетя Элис посмотрела на него. Он крутил хвостом и тихо рычал. И вдруг одним прыжком исчез в кустах.
— Он ничего бы вам не сделал,— сказала Мэри.— Он просто немного нервный.
— Нервный?
— Он из тех котов, которые не любят, когда их гладят.
— Да я и не собиралась,— сказала тетя Элис.
О чем еще говорить, Мэри не знала. Не говорить же все время только о Ноаксе.
Тетя Элис смущенно смотрела на нее, словно думала то же самое.
— Если хотите, я помогу вам перейти через мост,— предложила Мэри.
— Правда?—Нос у тети Элис порозовел, а нижняя челюсть дернулась.—Тогда нам пора идти. Мистер Трампет вернется за нами, чтобы отвезти нас в больницу.
В больнице было очень жарко и горел яркий свет. Тетя Элис и дядя Хорейс ушли в сопровождении накрахмаленной до скрипа сестры, а их племянница и племянник остались сидеть в приемной, где стояли пустые стулья и заваленные старыми журналами столы. Мэри перелистнула два-три журнала, но ничего интересного не нашла. Ей хотелось поговорить с Саймоном, но он молчал и держался отчужденно. Либо напуган, либо не в духе.
Мимо двери, заглянув в приемную, прошли несколько сестер. Они о чем-то шептались и посмеивались, и Мэри услышала, как одна из них спросила:
— Вот это те двое?
— Они говорят про нас,— возмутилась она.— Какая наглость!
— Привыкай. Боюсь, мы попадем и в газеты.
Мэри не поверила, но в душе возликовала.
— И по телевизору про нас тоже расскажут? —спросила она, но Саймон только застонал в ответ и обхватил голову руками.