Сборник Новогодних сказок от «Призрачных Миров»
Шрифт:
И вот в жаркий полдень, когда седмица уж прошла с тех пор, как он поселок покинул, сжалилась Хранительница и сумрачной тенью явилась в клубах зеленоватого тумана перед уставшим и оголодавшим Степой.
Возле пещер известняковых встретились они, и бросился, словно ветер, парень к царице лесной. И усталость как рукой сняло, и снова блеск в глазах появился, черты разгладились, даже словно стройнее еще стал и краше, чем раньше. Куда сутулость и впалость щек делись, да взгляд загнанный? От одного вида чернокосой зеленоглазой девы сердце чаще биться стало, и улыбка на лице заиграла.
– Скучал по мне, Степушка? – ласково спросила Идель, сверкая изумрудами огромных глаз. Платье ее змеиной кожей казалось – аметисты и зеленые агаты, желтые топазы и теплый солнечный янтарь витиеватыми узорами извивались на дорогой бирюзовой парче. Слепили глаза камушки, да еще пуще краса ее неземная ослепляла, дыхание в груди сбивало.
– Как не скучать по тебе? – с тоской отозвался Степа, жадно глядя на девушку. – С тех пор, как увидал волшебную красу твою, свет мне не мил стал!
– Так пошли со мной, покажу тебе свой мир… Скоро выбирать тебе придется – али к людям возвернешься, али со мной навек останешься.
Леса, покрывающие пологие горы, были прорежены пятнами луговых полян. Низкорослый ельник, опоясывающий соседний склон сумеречным кольцом, темнел под ясным небом. Справа белела пронизанная солнечными лучами березовая роща. Степа следом за Идель углубился в еловый лес. Вокруг высились высокие заросли папоротника, чернели поваленные стволы древних деревьев, и первозданная тишина нарушалась лишь мелодичным звоном камешков на браслетах лесной царицы.
Вскоре они вышли к обвалившейся старинной шахте.
– Я покажу тебе места рудные, - тихо сказала дева, - а помнить будешь мое имя, то и Азов-гора с сокрытыми в ней сокровищами раскроется перед тобой, Степан. Но только знай, никому про то нельзя сказывать. И обо мне молчи!
На вершине горы голый камень, к которому со всех сторон подступает густой тенистый лес. Возле этого камня каждую ночь горит горная свеча.
– Здесь жили стары люди? – спросил Степа, пристально поглядев на свою проводницу.
– Здесь, Степа, здесь. Стара земля хранит свою тайную силу. А меня захоронили в темных пещерах горы много лет назад, когда еще ни заводов, ни поселков на Урале не было. Вот с тех пор и храню я сокровища Синегорья от лихих людей.
– А я слышал, что в этих пещерах разбойники жили..
Долго блуждал по лесам Степан, а пришло время ему выбор свой делать. И хоть и был он уверен, что среди людей от тоски замается, да без Идель жизнь – не жизнь будет, а маета одна, а все ж заболела душа. Отпросился в поселок у своей лесной царицы – с матерью проститься, да людей в последний раз увидать
А Танюшка-то рыжая что удумала, и сказать страшно! Поняла девка, что кто-то блазнится в лесах ее жениху несостоявшемуся, что не по своей воле он в горы уходит, а словно что-то очаровало его, словно манит его нечисть какая. И решила упрямица – спасу Степку. Да только вот его спросить забыла – нужно ли ему это спасение…
Долго брела девушка по лесу, все тропку в невидимый мир искала, да только самый обычный лес шумел вокруг нее кронами, даря сумрак и прохладу в жаркий солнечный день. Упала Таня возле урочища совсем без сил. Глядит, чернотал да березы сухостойные стоят на усеянной сухими листьями земле, а голые ветви дрожат сиротливо на ветру, и ни единого листика на них нет. Мхом да трутом деревья обросли, трухлявиться да дуплиться стали. Гиблых деревьев в лесах полно, но эти казались сумрачными призраками другого мира, для людей невидимого. Да и поблазнилось тут девушке, словно в дупле ближнего к ней корявого ствола шевелится что-то. Потом оттуда, их чернильного мрака, уставилась на Таню мохнатая рожа с зелеными огоньками огромных глазищ.
– Гы, - утробно проурчал нечистый, - ты не той тропкой идешь, красавица, будешь теперь по урочищу плясать да своей кровушкой комаров кормить.
У Тани и захолодело все внутри, мурашки по спине пробежали, но постаралась и виду она не подать, что испугалась.
– Может, и попляшу я в лесах ваших когда, да теперича некогда мне. Ты вот лучше что скажи – где мне сыскать блазня, что жениха уводит моего?
Мохнатый опять загыкал.
– Ты к блазню этому через дупло мое попасть можешь, да только оттуда не выпущу. И от Хранительницы Синегорья будет твоя жизнь и свобода зависеть. Захочет она – возвернешься к людям, нет – каменной станешь, али в горах сгинешь. Не блазня встретил в горах Степан, знай это, девка. С лесной царицей тягаться – себе дороже!
Поднялась Танюшка с земли, отряхнула сарафан от листьев и травинок сухих, ничего не ответила мохнатому. Догадывалась она, что Степку ее обморочили, но уверена была - никакой призрак не сможет украсть ее жениха. Подошла к дереву и в дупло полезла. Мох-натый посторонился, пропуская девку. Молча сидел, комочком махоньким, только глазки светились ярко-ярко.
По дуплу Татьяна спустилась под землю, притерпелась к темноте и увидела вскоре, что где-то вдалеке вроде огоньки - то горят, то гаснут. Ближе подошла, а это каменья разные самоцветные грудами лежат среди гранитных стен. Не тронула камни девка, мимо пошла. Вскоре скалистая гора выпустила из недр своих Таню, и она пошла дальше по заросшей узкой тропе, что вилась по густому сосновому бору, Ароматы смолы и ягод легко кружили в воздухе, свежем и чистом. Шумели на каменных перекатах воды реки, и могучие хребты, окружавшие лес, из века в век хранили суровое молчание.
И вот Таня увидела, что к ней приближается чудо-девица, вся в соболях и парче, украшенная каменьями-самоцветами. Зеленым малахитом горят на бледном лице огромные лучистые глаза, а темные обсидиановые волосы украшены аметистовым венцом.
– Отдай мне Степу подобру-поздорову! – грозно прозвучало в тиши.
Строптивая Таня вспыхнула от негодования:
– Не бывать тому. Не погляжу, что ты повелительница невидимого мира Синегорья! Не боюсь я тебя. И сердце у тебя каменное, не знаешь ты любви!
И тут платье Танино крестьянское шелковым стало, и украшено оно было алмазами, перед которыми мерк белый день. А на плечах девушки богатая шуба песцовая оказалась.
– Озолочу тебя, в самоцветах ходить будешь, на золотой карете разъезжать, в тереме богатом жить, только скажи мне, отколь обо мне узнала? – вкрадчиво спросила Хозяйка Урала, прищурившись. – Неужто Степан проболтался?
– А с чего молчать ему? – не моргнув глазом, соврала Татьяна. – Ходил в тайгу за змеевиком да другими самоцветами, всегда с богатыми дарами ко мне возвращался, да все похвалялся, что девка лесная еще даст. Мол, имечко он ее знает, так что скоро заберет все сокровища Азов-горы!