Сборник Новогодних сказок от «Призрачных Миров»
Шрифт:
Про имечко-то Таня сейчас только вспомнила - в детстве еще слыхала предание это от мастерового одного, друга отцова. Тот все выхвалялся, что знает имечко царицы лесной, и что скоро все каменья и злато Камня-гор его будут. Да не довелось ему озолотиться - сгинул в горах, сколько ни искали – даже косточек не нашли. И, вспоминая то, боялась Танюшка свого милого потерять, вот и плела все, что на язык приходит. Не понимала – уже потеряла, не возвернется к ней пленник гор.
Звенящая тишина некоторые время царила среди древних деревьев, тихо-тихо было, даже птицы смолкли. Так тихо бывает только перед грозой, когда природа умолкает, готовясь разразиться сметающей все на своем пути бурей…
Пронзительный крик пронесся по лесу, отдаваясь эхом от ближних скал. Крик, полный отчаянья и боли. Затрясло Идель от злости, взмахнула она рукой, и груда золотого песка рассыпалась перед Таней, смело глядящей на беснующуюся лесную царицу.
– Бери, заслужила… - Глухо сказала Хозяйка Синегорья и исчезла.
А Татьяна сбросила с плеч меха богатые, оборвала алмазы с переливающейся ткани платья, бросила их на груду золотого песка и, не оглянувшись, пошла в сторону поселка. Поняла – отпускает ее дух лесной. Уверена была, что теперь Степа лесной девке не интересен станет.
– Готов ли ты уйти со мной, сокол ясный?
– вкрадчиво спросила Идель, когда явился в ее лес несчастный парень. Хищно улыбнулась. Выгнулась змеей возле Степана, глядя на него немигающим взглядом.
– Не уверен я, что готов бросить все, чтобы навеки с тобой быть, - тихо ответил Степа, и отвернулся. Не заметил, что в глазах ее отразился гнев и смятение. – Понимаешь, мать моя одна тогда на земле останется. Кроме меня, нет никого у старой…
– Озолочу матушку, - твердо сказала лесная царица. – В шелках ходить будет, с золотой посуды есть и в богатом дворце жить.
– Не переживет она, если я исчезну, - покачал головой Степан. – Знаешь, Идель, иногда я даже жалею, что ты меня нашла в лесах таежных в тот день, когда заплутал я…
– Я не искала тебя, - горько рассмеялась Идель. – Ты сам ко мне пришел!
Упрекает он ее, что ли? Не хочет покидать мир людей? Да и обманул он ее, с человеческой девкой над ней посмеялся. Лесная дева почувствовала странную боль в груди, словно кто-то вставил в нее нож и провернул несколько раз. И древняя ярость всколыхнулась в ее раненом сердце.
– Это была случайность. Я всего лишь заблудился в бору.
– В моем мире случайностей не бывает…
Идель выпрямилась. Чудно – глаза ее сверкнули, словно и на самом деле это были изумруды. А в их сумрачной глубине отразилось суровое уральское небо, они приобрели серый скалистый оттенок, и словно в омуты нырнул в них Степан. Но тут же его безжалостно вытолкнули из того мира грез, куда он так хотел попасть.
– Зачем ты рассказал обо мне людям? Ведь я предупреждала тебя, чтобы не смел ты, - тихо пронеслось над горами и лесами. Порыв студеного ветра растрепал черную косу лесной царицы, и сарафан облепил ее тело, словно вторая кожа. Она медленно повернулась к Степе спиной и поплыла по воздуху в сторону дальнего леса.
– Выслушай меня. Не так поняла ты все! – крикнул он вслед удаляющейся Идель. Отчаяние и боль захлестнули его, не давая дышать. – Я хотел, чтобы ты к людям со мной ушла!
Но ответа не было. Словно Степан больше не существовал для женщины-духа.
– Не имеешь права так со мной обращаться! – Прокричал парень, падая на колени и с силой впечатывая кулак в скалу. – Я заставлю тебя слушать!
И – веря в то, что лесная дева не оставит его – ринулся со скалы следом за ней.
Только не стал воздух держать его, как держал лесную царицу, и крик замер в горле, когда, падая, увидел он приближающуюся землю, усеянную камнями…
Идель, не оглядываясь, ступила на следующую скалу. Ей показалось, что она услышала тяжелый звук упавшего тела, но только тонкая морщинка прорезала ее чело, и поникли плечи. Она оглянулась на речную пойму, заросшую густыми кустами хмеля, и внимательно прислушалась, но решила, что ей это все почудилось. Лесная дева уже покинула мир людей, и не могла видеть распростертого на камнях Степана.
Идель оглядела свои владения - вокруг одни леса расстилались до самого горизонта, покрывая склоны пологих гор, леса пустынные и холодные. В воздухе стояло предощущение бури. Лесная дева давно не чувствовала себя такой одинокой и потерянной. Батюшка Урал, чьей Хранительницей она была уже долгие годы, равнодушно глядел на нее круглыми синими озерами, окруженными скалистыми утесами. Одинокая. Но она сама выбрала себе эту судьбу. Идель устало вздохнула и легким шагом пошла в сторону своей пещеры.
Трещины рассекали скалистые стены за ней. Камни за ее спиной сдвигались со звуком, похожим на тот, с каким по весне на реке начинается ледоход. Откуда-то из глубины земли доносился гулкий рокот. Скала качалась, в воздухе повисла каменная пыль. А Идель шла, чтобы больше никогда не вернуться в мир людей, в тот мир, который не приносит ей ничего, кроме горя и тоски.
С грохотом, похожим на удар грома, скала обрушилась, и завалила вход в пещеру. На мгновение у Идель потемнело в глазах, и вспомнился тот самый первый ее уход от людей, когда она стала Хранительницей уральских самоцветов. Тоска змеями сдавила сердце. А когда она открыла свои зеленые глаза – сухие, колючие – то увидела, что стоит посреди развалин и разбитых камней, осыпанная каменной крошкой. В темноте. В подземном мире. Далеко от людей. Так далеко, что больше никто и никогда не потревожит ее покой.
Марина Снежная
Любовь Кощея
(фэнтези + ЛР=просто стеб)
Из соседних покоев доносился мощный бас Василисы, уже пятый раз подряд затягивающей свою любимую песню: «Миленький ты мой, возьми меня с собой…» Хотелось схватить висящее на стене коряво вышитое толстенными пальцами жены полотенце, ворваться в комнату и заткнуть ее густо намалеванный рот. Но понимая, что получит за это прихватом по башке, Кощей лишь в мечтах рисовал себе желанную расправу. Уже не раз Василиса поднимала на него руку, пользуясь преимуществом в физической силе и смирным нравом мужа. Кощей проклинал тот день, когда родители сосватали его за дочь царя Тридевятого царства. Польстились на знатное приданое. Не им ведь жить с этим чудовищем.