Сборник поэзии
Шрифт:
Лапки, поджатые около брюха,
Что, как набитый снарядик овальный,
Вложено в капсулу грязного пуха.
В жадном шнырянии, в крике сварливом
Хищно ершатся охвостные снасти.
Круглые зенки с кровавым отливом
Щурятся при разевании пасти...
Просто читается, всем на потребу,
Крыл указатель на стержне едином:
Правое
Левое брошено к темным глубинам.
Чья тут бесстрастная, чья роковая
Проба - на мерзкое и на святое?..
Всех нас одно холодит, согревая,
Утро туманное, утро седое.
1988
Сахарная пудра
У нас в муке - кладбищенская глина,
В начинке - кровь и ржавчина, и смрад.
Но сладостная пудра ванилина -
Изюминка, коричинка, цукат,
Людской, патриархальный аромат
Чудесною рождественскою шапкой
Обожествят поверхность пирога.
И потянусь чернильной, потной лапкой,
И будет мне кружок или дуга.
И зазвучат дозволенным уютом
Утесовский мембранный хрипоток,
И девушки неведомым маршрутом
На дальний устремятся на Восток,
В центральном парке музыка взыграет,
И вырастет на грядке резеда...
Над кем, над чем там черный ворон грает?
Неважно, не над нами, не беда.
У нас, как у людей, - еда готова,
И человечно пахнет ванилин,
И волга-матерь, как Любовь Орлова,
Щебечет, пробегая меж долин.
Мы счастливы - ни грая нам, ни чоха,
И нет на нас ни Бога, ни врага.
И детским языком своим эпоха
Облизывает пудру с пирога.
1983
Стихи о трех повешенных
В Ленинграде, у кинотеатра "Гиганта",
В месте полуокраинном, полупустом,
Три фашиста повешены были когда-то -
В сорок пятом, а может быть, сорок шестом.
Немцы были не шишки. Их по разнарядке
Ленинграду прислали. На этот процесс
Ленинградцы пришли посмотреть, ленинградки -
Нездорово-здоровый возник интерес.
Мать с отцом не пошли, но про казнь толковали:
Это им за блокаду, за бомбы в ночи!
Содрогались
Про язык синеватый, про струйку мочи...
Я полвека по площади этой не просто
Прохожу: непременно гадаю в тот миг,
Где же точное место глаголя, помоста,
Где текла эта струйка, болтался язык,
Где толпу и влекла, и морозно знобила
Неизвестных мерзавцев публичная смерть,
Где чужих по разверстке чужбина казнила
Средь чужих прибежавших на это смотреть,
Где мой город, победный и средневековый,
Превращал справедливое мщенье в позор?..
И взлетал леденеющий свист подростковый
Безразлично пронзителен, зрелищно-зол...
1995
Спас 1946 года
Залесское, - праздник, простор!
Толпа на лугу у моста.
Невнятный бурлит разговор,
Лоскутно пестрит суета.
Хромает стреноженный конь.
Подсолнухом брызжет крыльцо.
Сидит человеко-гармонь:
Мехами закрыто лицо.
Широким рывком - разлюли -
Черно развернулись меха.
Смятенно взорвавшись в пыли,
Шарахнулись два петуха,
И чей-то стоялый каблук
О землю ударился вдруг,
И, яростно вспыхнув, подол
Над икрами кругом пошел!
А кто и заплачет на крик
От все еще жгучей беды -
Гармони ликующий рык
Не слышит такой ерунды!
И взвился танцующий прах,
И воздух так знойно запах,
Как будто открыли бутыль
Вина, превращенного в пыль!
А кто и сидит - так в руках
Без удержу пляшет костыль!
1984
Фортепиано в квартире, где редко бывают
В.О.
Вальсом вздыхает оркестр духовой,
Газовый шарфик флиртует с погоном,
Пахнет умолкшим вдали полигоном,
Хладной сиренью и теплой травой,
Дачным вагоном, молочным бидоном -
Музыкой, музыкой пахнет живой!
Пылью не пахнет, когда она всюду -
В грудах игрушек, подушек и книг
В мутном серванте, хранящем посуду,
И на простенках, являющих люду