Сборник юмора из сетей
Шрифт:
– Выпьем за уходящий год, - начал он, - который, как и все предыдущие, не принес нам обещанного счастья, но мы, слава Богу, живы и здоровы, да у нас еще прибавление в семействе. Так что грешно жаловаться. Пускай Новый год попробует стать лучше. С крещением твоим, Василий! чокнулся он с Дружковым.
Все выпили. Телевизор, дотоле показывавший нечто сумбурно-новогоднее, выдал на экране Кремлевскую башню, вслед за чем появилось лицо Президента.
Борменталь поднялся с места и выключил звук.
– Все, что он скажет,
С этими словами Борменталь потянулся к бутылке шампанского и принялся откручивать проволоку. Президент на экране беззвучно шевелил губами.
– Включите Президента, - вдруг тихо потребовал Василий.
Борменталь с изумлением воззрился на Дружкова. Марина прищурила глаза, поставила бокал на стол.
– Ну, да... Вася его еще не видел. Это мы уже насмотрелись и накушались. Включи, Митя.
– Не в этом дело, - сказал Василий так же хмуро.
– А в чем?
– спросил Борменталь, чуть прибавляя звук.
– В том, что он - Президент, - ответил Василий.
– Да что ты о нем знаешь?!
– воскликнул Борменталь.
– Президент сползает вправо, - добавила Марина.
– Он не оправдывает ожиданий демократов.
– Опять!
– с тоской протянула Алена.
– Вася, а сколько тебе лет?
– вкрадчиво спросил Борменталь.
– Пять, - сказал Василий.
– Так вот, мы пять лет наблюдаем этого человека, - Борменталь кивнул на экран, - и имеем достаточно оснований, чтобы относиться к нему скептически.
– Он не человек, он Президент, - упрямо проговорил Дружков.
– Я его знать не знаю, впервые вижу, телевизоров не смотрел. Я бродячим был, в стае, дворовым всего год. У нас вожака все уважали. Нет уважения к вожаку - нет стаи. А любить его или не любить - дело личное. Я, кстати, нашего вожака не любил. Но уважал.
– Дело в том, Василий, что мы не в стае живем, а в обществе. Боремся за права личности. А вы пытаетесь навязать нам тоталитарные или монархические взгляды, - Марина неожиданно перешла на "вы".
– Это я не понимаю. А вожак есть вожак. Если я собачьего вожака уважал, то и людского буду.
– Хм...
– издал звук Борменталь.
Но тут раздался звон курантов, полетела в потолок пробка, и Борментали с Василием объединились в общем новогоднем приветствии. Алена зажгла бенгальские огни, и, пока часы били двенадцать ударов, семейство стояло, держа над головою рассыпающиеся искрами свечи.
Грянул гимн. Борментали уселись, Дружков продолжал стоять.
– Прямо сталинист какой-то, - шепнула Марина мужу.
– Митя, бывают псы - сталинисты?
– Не знаю. Но сталинисты псами - очень часто, - пошутил Борменталь.
Не успел отзвучать гимн, как в двери дома громко и требовательно постучали.
– А вот и Дед Мороз!
– с некоторой тревогой объявил Борменталь и пошел открывать.
Спустя мгновение он вернулся,
– Всем оставаться на местах! Руки за голову!
– прорычал Швондер, размахивая шашкой.
Руки за голову спрятал лишь Василий, остальные просто онемели.
– Михал Михалыч... Что за дела...
– наконец пришел в себя Борменталь.
– Да опустите же инструмент!
– повысил он голос.
Швондер опустил шашку.
– Я вас слушаю. Вы по делу или в гости?
– Где Полиграф?
– спросил Швондер.
– Какой Полиграф? Я вас не понимаю.
– Запираться бесполезно. Где Полиграф, который прежде служил вам собакой?
– Ах, вы о Василии? Да вот же он!
– показал Борменталь на Дружкова.
Старик шагнул к столу, голова его затряслась, из глаз показались слезы.
– Полиграф...
– дрогнувшим голосом произнес он.
– Иди ко мне, друг мой! Теперь мне ничего не страшно. Старый Швондер дождался тебя! Здравствуй, брат!
И он крепко обнял Дружкова, не выпуская шашку из рук. Василий осторожно обнял Швондера за бока.
Вдруг Швондер замер, прислушиваясь к чему-то внутри себя, слегка отстранил Василия и, глядя тому прямо в глаза, негромко запел:
"Наш паровоз, вперед лети!
В коммуне остановка..."
И Василий неожиданно подхватил, глядя на Швондера добрыми собачьими глазами:
"Другого нет у нас пути,
В руках у нас - винтовка!.."
В середине января в Дурынышах состоялся санкционированный митинг, устроенный Мариной Борменталь.
На площади перед магазином на утоптанном снегу сиротливо стояла кучка людей, среди которых были Борменталь с дочерью, его медсестра и санитарка и еще человека четыре. На крыльце магазина находились Марина и доктор Самсонов, которые держали в руках самодельный транспарант "Президента - в отставку!". И крыльцо, и кучка митингующих были оцеплены омоновцами в шлемах и бронежилетах, со щитами и дубинками. Омоновцев было человек двадцать, прибыли они из райцентра по вызову участкового Заведеева, который вместе с председателем поселкового Совета располагался вне оцепления и командовал операцией. Неподалеку ожидал омоновцев автобус.
Все остальные жители деревни группками располагались поодаль, с напряжением прислушиваясь - что же происходит на митинге, но подойти ближе не решались. Изо близлежащих дворов торчали головы дурынышцев.
Митинг начала Марина.
– Граждане свободной России!
– проговорила она, сделав шаг к воображаемому микрофону.
– Вчера мы узнали о новых акциях Президента, направленных на установление диктатуры. Его действия стали тормозом на пути демократических преобразований. Президент по-прежнему олицетворяет собою ненавистную власть партократии. Я предлагаю послать резолюцию нашего митинга в Верховный Совет!