Сборник забытой фантастики №2
Шрифт:
– Но почему ученый должен вот так оставлять свои образцы? – изумленно спросил инженер.
– Начнем с того, что это, похоже, конец тропы – так сказать, точка доставки, и еще по той причине, что на этой высоте вода кипит при очень низкой температуре.
Когда пальцы профессора коснулись каких-то частиц плоти, все еще прилипших к позвонкам пумы, он подошел к небольшому участку снега, наклонился и вымыл в нем руки.
Двое его товарищей вопросительно уставились на него.
– Вода, кипящая при низкой температуре на высоте – какое
Ученый улыбнулся.
– Я думал, вы это заметите. Если кипяток слишком холодный, чтобы хорошо очистить кости, вот несколько надежных помощников над нами.
Деметриович указал на стервятников, все еще парящих над головой.
Секретарь, который быстро строчил во время всего этого выступления, теперь зачеркнул несколько строк на предыдущей странице с замечанием: “Ну, в конце концов, в этом нет никакой тайны”.
– Но послушайте! – воскликнул Петвик. – Мы обмануты!
– Что значит – обмануты? – спросил старый румын.
– Кто-то опередил нас на этом поприще. В этих горах есть соперничающие исследователи .
– Ту, ту, – упрекнул старик. – Вы должны сказать, мой дорогой Петвик, что у нас есть коллеги вместо соперников, и я рад поверить, что они здесь. Мы должны найти их и попытаться помочь им.
Добрый старый ученый смотрел вдаль среди огромных голубоватых вершин, размышляя о том, где могут быть его коллеги.
– Но послушайте, – в тревоге возразил Стандифер, – с этой экспедицией будет другой секретарь, который соберет весь наш научный материал …
– Ребята, ребята, – упрекнул старый ученый, – вам еще предстоит познать богатство природы. Она неисчерпаема. Эта экспедиция, другая экспедиция, пятьдесят экспедиций, работающих одновременно, никогда не смогут постичь все чудеса, которые открываются нашему взору. Вот, господа, например, в Бухаресте я и мой коллега три года работали над взаимосвязью обонятельной системы катаральных обезьян с обонятельной системой человека. Наша попытка заключалась в том, чтобы приблизительно определить, в какую эпоху обоняние стало второстепенным для человечества. Это, конечно, означало бы большие изменения в образе жизни среди людей.
– Как я уже сказал, мы потратили три года на изучение двух нервных систем, и все же наши открытия были очень разными. Итак, что такое несколько белых нервных нитей во всей этой пустыне из снега и валунов? Ваши опасения совершенно беспочвенны.
Два товарища рассмеялись, в чем-то стыдясь своей ревности, а затем осмотрели вид перед ними, который все еще вселял ужас деталями скелетов.
Горный склон, на котором они стояли, круто уходил вниз на полторы мили и переходил в широкую и зловещую долину, которая тянулась на северо-восток, пока ее складки и изгибы не терялись среди сверкающих вершин.
Необычность вида долины заключалась в том, что вместо того, чтобы расстилать яркую зелень тропиков ниже линии деревьев, эта огромная котловина выглядела черной и выжженной. Ансамбль напомнил Петвику о некоторых замечательных эрозиях, которые он видел на западе Соединенных Штатов. Только здесь выветривание пород были словно вырезаны с гигантизмом, который затмил наши западные каньоны и возвышенности.
И было еще одно поразительное отличие. На североамериканском западе Гранд-Каньон и Йосемити сияют торжественной красотой. Пропасть выглядела как свежая и ужасная рана от огня. Его почерневшие и искривленные склоны, были словно шрамами от каких-то ужасных пыток.
Через центр этого рубца протекала река, и хотя позже она оказалась почти в полмили шириной, она превратилась в простой ручеек среди такого циклопического окружения. Он изгибался и изгибался, то теряясь из виду, то мерцая вдали, повсюду принимая цвет своего окружения и глядя на мир, как одна из тех туповатых, ползущих гадюк, вьющаяся по долине.
Теперь Петвик окончательно понял, почему индейцы дали реке такое необычное название. Это было прозвище, которое любой человек дал бы ему при первом взгляде. Не требовалось никакого гида, чтобы сказать Петвику, что он смотрит вниз на Рио-Инфьернильо.
– Это то самое место, сеньор, – сказал Пабло Паска. – Мы уходим отсюда?
Петвик удивленно посмотрел на него.
– Следующие шестьдесят дней мы проведем в этой долине.
– Я имею в виду Чезаре и себя, сеньор, – объяснил Замбо в манере висельника.
– Ты и Чезаре!
– Мы показали вам долину Рио-Инфьернильо – это все, что мы обещали, сеньор, – упрямо продолжал Пабло.
Руано огляделся.
– Говори за себя, Пабло!
– Ты же не пойдешь в это логово сатаны? – крикнул Пабло убийце. – Мимо этих… этих, – он кивнул на скелеты.
Руано ухмыльнулся, показав два ряда больших белых зубов.
– Я пойду и помогу сделать еще несколько скелетов, – небрежно сказал он.
Петвик попробовал убрать страхи Паски.
– Это не что иное, как образцы научной экспедиции, Пабло.
– Собирают ли научные экспедиции скелеты? – содрогнулся вор.
– Да.
– Ты сделаешь их?
– Очень может быть.
– И оставишь их на съедение птицам?
– Если мы их не обварим. – Петвика все больше забавляли опасения его гида.
– Диос Мио!Зачем?
– Чтобы изучать их, – засмеялся инженер.
Пабло стал серовато-желтым.
– И ты убиваешь людей и позволяешь стервятникам объедать их кости – чтобы изучать их? – выдохнул полукровка. – Ты убьешь и меня? И Руано?
– Конечно, нет! – воскликнул Петвик, совершенно потрясенный. – Что за глупая идея!
– Но другая банда сделала это, сеньор, – воскликнул Замбо, кивая на скелет человека в конце шеренги экспонатов, – и, без сомнения, сеньор, они сказали своему проводнику, что все хорошо, что все так и должно быть, пока в один прекрасный день – бах! И вот он стоит, улыбается мне, хлопает себя по колену, чтобы увидеть, как еще один большой дурак спускается по склону.