Счастье в награду
Шрифт:
— Давайте я лучше покажу вашу спальню.
Выходя из оружейной, Лукас махнул рукой на запертые двойные двери комнаты справа:
— Я буду там. А вы здесь.
Здесь. То есть на противоположном конце коридора. Если бы они снимали самые роскошные апартаменты в пятизвездочном отеле, где каждому полагается по отдельной спальне, и то их комнаты находились бы намного ближе.
Гален едва дотащилась до своей спальни, как будто увязала по колено в глубоком снегу.
Но за порогом ее ожидал сюрприз — настоящая апрельская оттепель.
Весеннее буйство красок моментально согрело зябкий январский день. Он нарочно подбирал эти тона, создавая для нее весну. Поразительно, как за один день можно было сотворить такое чудо. Но Лукасу это удалось. Ради нее. Для того чтобы ей было легко и удобно. Очарованной, ей проще будет пускаться на поиски приключений и играть в прятки со смертью.
Гален не могло не пленить это созданное специально для нее убежище. Она без конца любовалась и кроватью под гиацинтовым балдахином, и мягкими креслами с голубой обивкой, и мраморной ванной, над которой висели мохнатые полотенца лилового, розового и бежевого цветов.
«Лукас Хантер не остановится ни перед чем! Он рискнет чем угодно и кем угодно, лишь бы добраться до убийцы!» В ее памяти снова и снова тревожно звенели слова Поля.
Чем угодно… очарованием и уютом этой спальни. Кем угодно… то есть ею, Гален.
Поль говорил ей чистую правду.
Но была и другая правда, о которой Гален сказала вслух:
— Здесь очень мило.
— Эта комната похожа на вас.
Голос Лукаса звучал задумчиво. Возможно, сейчас он сказал правду? Кто знает?
Кто вообще может знать, что у него на уме?
Гален вдруг ужасно смутилась и потупилась. Ее взгляд наткнулся на единственный в комнате телефонный аппарат. Она сразу узнала свой голубой портативный телефон.
Во всех остальных комнатах их было по два — белый и голубой, — снабженных наушниками для прослушивания разговоров. Но здесь, в ее спальне, оставался только один — голубой.
— Звонки на мой прежний номер пойдут на голубой аппарат, — догадалась Гален. И мысленно продолжила: «А звонки на твой номер пойдут на белый — в зимнюю стужу, в холод и лед — как всегда!»
— Да. Запись, а заодно и попытки отследить звонок, будут начинаться автоматически после первого гудка — вы даже не успеете поднять трубку.
— Хитро придумано.
— Это необходимо.
— А наушники?
— Так я тоже смогу услышать разговор. Они также включаются автоматически и совершенно бесшумно. В трубке не будет никаких щелчков и потрескиваний.
— Еще хитрее, — пробормотала Гален. — Но ведь он все равно знает, что вы будете нас слушать, правда?
— Да. Он знает.
— И все же не станет говорить с вами напрямую.
— Вряд ли он снизойдет до меня, — сдержанно подтвердил Лукас, хотя подозревал, что дело вовсе не в этом. Просто убийца еще не наигрался с Гален Чандлер,
— Чтобы вы в случае необходимости могли мне подсказать?
— Нет. Особенно поначалу вам лучше полагаться на себя. Может быть, позднее я и попрошу вас упомянуть о каких-то вещах, чтобы проследить за его реакцией. Но в данный момент я руководствуюсь только тем чувством, которому волей-неволей приходится доверять, — что чем ближе я окажусь к вам, тем ближе сумею подобраться к нему.
— Так что, — продолжал он свои наставления, — вам придется вести беседу так, как будто меня здесь нет. Без этого не обойтись. Обещаю постараться не отвлекать вас от разговора.
Гален живо представила себе, как это будет выглядеть. Женский Убийца звонит среди ночи, ровно в 3.13. Она просыпается, вскакивает с кровати и опрометью мчится к Лукасу, не успев надеть тапочки и застегивая на ходу халат.
Нет, стойте, стойте! Женскому Убийце не придется ее будить. О каком сне может идти речь — даже в объятиях этой голубой гавани, — если в одной квартире с ней находится Лукас?
Да она вообще вряд ли заставит себя сомкнуть глаза, охваченная таким возбуждением и страхом… когда все внутри замирает и трепещет, потому как она сама не знает, смеяться ей или плакать, распевать песни или расстаться с жизнью.
А может, ей просто хочется танцевать?
Да, танцевать ей хотелось больше всего... Танцевать с ним.
Глава 11
И все же Гален заснула, провалилась в глубокий, безмятежный сон без сновидений — так спит человек, который чувствует себя в полной безопасности. Когда ему нечего бояться.
А Лукасу было не до сна. Он снова и снова вчитывался в полицейские отчеты и всматривался в изображения изувеченных тел Моники, Кей, Марсии и Бринн, оживляя в памяти картины давно утраченного прошлого.
И все это время Лукас ни на минуту не мог забыть о Гален, спящей здесь, в его доме, в спальне на другом конце коридора. Ее присутствие рождало сладкую, непривычную тревогу от того, что он не один в своем снежном логове, которое он никогда и ни с кем не делил. И не испытывал такого желания.
Потому что не чувствовал себя одиноким.
Вплоть до последнего времени.
И Лукас снова и снова старался подавить в себе эту рвущуюся наружу смесь восторга и страха перед неизвестностью. У него даже возникло чувство, словно Гален зовет его из своих снов, будто хочет разделить с ним первозданный покой и уют, царившие в голубой спальне.
В конце концов Лукас сдался и улегся в свою постель, где заснул, убаюканный обещанием новых снов, хотя внутренне был готов переживать свои обычные кошмары: жуткую смесь из виденных им преступлений, замешанную на трупах и крови невинных жертв.