Щит
Шрифт:
Я опустила взгляд, зачем-то вцепилась в поясок своего платья и вздохнула:
— Леди Этерия! Можно вопрос?
— Да, конечно…
— Вчера вы показывали мне комнату со свитками не просто так, правда?
Баронесса кивнула:
— Да! Я хотела предложить вам свою помощь. Но вы так сосредоточенно думали о чем-то своем, что пришлось ограничиться намеком.
Я вспомнила состояние, в котором пребывала предыдущим вечером, и мысленно усмехнулась: этот ее «намек» — свиток с Правом Крови — я заметила только потому, что в тот момент хоть что-то соображала.
Помянув графа Рендалла не самыми хорошими словами, я уставилась на хозяйку покоев, ожидающую реакции на свои слова, и поинтересовалась:
— Зачем?
Уточнять, какой смысл я вложила в этот вопрос, леди Этерия не стала — ответила, не задумываясь:
— По сравнению с Авероном Кейвази — редкая дыра. Но там жизнь, а здесь — какая-то возня… Как вам объяснить, чтобы было понятно? А вот: тут, во дворце, выйдя из покоев, вы попадаете в калейдоскоп из красивых, но донельзя лживых масок, за приветливыми улыбками которых прячется зависть или злость. Поклоны проходящих мимо вас придворных и слуг — лишь способ скрыть ненавидящие взгляды, а куртуазные приветствия и комплименты — словесная мишура, в которой почти всегда есть второе и третье дно…
Вспомнив свое посещение Первого Приказа, я криво усмехнулась:
— Ну да, так оно и есть…
— За какие-то шесть дней в должности чтицы я успела до смерти устать от прозрачных намеков на радужные перспективы, которые меня ждут в случае союза с тем или иным дворянином, от внезапно вспыхивающих чувств, предложений руки и сердца и шепотков в спину. В общем, мне захотелось найти человека, в котором нет двойного дна. И которому от меня ничего не надо…
— А какое все это имеет отношение к Праву Крови?
— Самое что ни на есть прямое… — не отводя взгляда, ответила баронесса. — Ничем не обязывающего знакомства мне мало. А дружба — это отношения, в которых каждый делает все, что может…
— И?
— Я сделала шаг навстречу…
Закусив губу, я задумчиво уставилась в окно, пытаясь найти в изложенном хоть какой-нибудь логический изъян. И не нашла: судя по тому, что мне рассказали о баронессе Кейвази Эрна с Атией, она виделась с королем ежедневно и частенько оставалась с ним наедине — значит, необходимости искать человека, имеющего возможность за нее попросить, у нее не было. Подозревать ее в какой-то материальной заинтересованности тоже не было оснований — доход от нашего баронства Атерн не шел ни в какое сравнение с доходом лена ее отца. Ну а слухи о моей близости с Бездушным, о которых, по словам моих служанок, судачил весь Аверон, должны были отбить у нее всякое желание познакомить меня с братьями.
В общем, поломав себе голову минут пять и не найдя в ее словах и тени корысти или расчета, я повернулась к баронессе и криво усмехнулась:
— Я — гард’эйт Нелюдя, обвиненного в убийстве дворянина. У меня нет СВОЕГО будущего. Поэтому если его приговорят к смерти, то я взойду на эшафот. Если оправдают — то дойду до конца его Пути и получу Темное Посмертие. Ну, и о какой дружбе со мной может идти речь?
Она не ужаснулась и не удивилась. Просто разгладила невидимую складку на коленях, убрала локон за ухо и ответила мне словами Игенора Мудрого:
— «Груз в сотню ведер неподъемен. Но лишь для одного. Шайка лесовиков непобедима. Но лишь для одного. Горе утраты невыносимо. И снова лишь для одного… Найди того, кто встанет рядом, — и ты перенесешь груз, выйдешь победителем из схватки с лесовиками и справишься с любым горем».
Я растерялась: эта цитата звучала как-то по-мужски, и примерять ее к себе было непривычно. Но через десяток ударов сердца я вспомнила о своих планах в отношении Крома и поняла, что, по сути, тоже собираюсь вести себя не по-женски.
Пока я размышляла, леди Этерия встала с дивана, подошла к подоконнику, вытащила из стопки свитков, лежащих на нем, самый толстый и принесла его мне:
— Это — Право Крови со всеми толкованиями и пояснениями. Копия того, которым пользуется королевский судья. Дарю.
Подарок был воистину королевским — насколько я знала, приобрести такой документ было невозможно ни за какие деньги. Поэтому я трясущимися руками взяла свиток и прижала его к груди:
— Спасибо!
— Да поможет вам Бог-Воин! — вздохнула баронесса. Потом тряхнула волосами и добавила: — Вы простите, что… ну, я так, прямо… Да, я понимаю, что дружбу надо заслужить… но… меня воспитывали вместе с братьями, и я… в общем, привыкла говорить то, что думаю…
В это время дверь в коридор тихонечко скрипнула, и в гостиную заглянула одна из служанок баронессы:
— Леди Мэйнария? Там пришла Атия. Говорит, что к вам прибыл десятник Арвазд из рода Усмаров.
— Передай, что я сейчас подойду.
Девушка тут же исчезла, и я, повернувшись к леди Этерии, расстроенно развела руками:
— Мне надо идти…
— Хорошо… — кивнула она. — Я вас провожу…
Не знаю почему, но в этот момент я вдруг поняла, насколько ей одиноко. И грустно улыбнулась:
— Я — д’Атерн. Мне нравится прямота. И если вы не передумали, то… мои близкие называли меня Мэй.
Увидев меня, старший сын увея Бастарза помрачнел и, опустив взгляд, уставился на носки своих сапог.
Я слегка растерялась — в прошлый раз, прощаясь, он смотрел на меня с уважением. Видимо, поэтому я поздоровалась не сразу, а только тогда, когда выставила служанок.
Он ответил. Точно так же, как его сородич, охраняющий мои покои: пожелал полной чаши моему дому и не сказал ни слова о лоне. Такое изменение приветствия, повторенное дважды, должно было что-то значить, поэтому вместо того, чтобы поблагодарить его за помощь, я поинтересовалась причинами такого изменения его отношения.
Хейсар поднял взгляд и посмотрел на меня с плохо скрываемым сочувствием:
— Прости, ашиара, но на этот вопрос я тебе не отвечу.
— Хорошо, — кивнула я, жестом предложила ему сесть и заставила себя собраться с мыслями: — Ты — единственный человек, которому я рассказала все. И один из немногих, которым я доверяю. Ты бы не мог узнать, как там мой майягард?
Десятник дернулся, как от удара, потянулся рукой к мечу, потом почему-то скрипнул зубами и глухо прошипел:
— С-с-с Бездуш-ш-шным вс-с-се хорош-ш-шо…