Сделай одолжение… сдохни!
Шрифт:
– Пусть так, но ты не должна повторять то, что он тебе говорит. Кстати, я не удивлюсь, если Хелен проживет еще год.
– Три-четыре недели, не больше, – решительно заявила миссис Хансен. – И позволь тебе заметить, Юл, доктор Чендлер разбирается в этих вопросах получше тебя!
– Я предлагаю перейти пить кофе на террасу, – произнес Олсон с недовольным видом и тем положил конец дискуссии.
Пока его сестра убирала со стола, Олсон сказал мне:
– Надеюсь, вы не обидитесь на меня, мистер Девери, но я нахожу несколько странным, что такой образованный человек, как вы, теряет
– Я вовсе не считаю это потерей времени, – ответил я, улыбаясь. – Ведь кто-то должен этим заниматься, почему бы не я?
– Вы совсем не честолюбивы…
– А я разве говорил о своем честолюбии? – засмеялся я. – До того, как меня призвали в армию, я жил как живется, а после Вьетнама…
Я счел за лучшее замолчать. После долгой паузы Олсон продолжал:
– Для человека, получившего образование, в нашем городе открывается немало возможностей. Например, мой финансовый агент на днях уходит на пенсию, и мне пока некем его заменить. Вы что-нибудь понимаете в бухгалтерии, мистер Девери?
Я видел, что он, как и Берт Райдер, хочет оказать мне услугу, но меня это не интересовало. Я не мог ни о чем думать, кроме миллиона Маршалла.
– Абсолютно ничего, – соврал я. – Вряд ли сейчас даже вспомню таблицу умножения. Большое вам спасибо за это предложение, мистер Олсон, но, честное слово, мое нынешнее положение меня вполне устраивает.
Олсон разочарованно пожал плечами:
– Ну, как хотите. Позвольте только дать вам один совет: постарайтесь все-таки найти свое место в жизни, пока она не прошла мимо вас.
В этот момент вошла миссис Хансен, и Олсон, посмотрев на часы, поднялся. Ему, по его словам, пора было идти в церковь, где по воскресеньям он занимался с детьми изучением Библии.
Вернувшись к себе в комнату, я улегся на диван и принялся обдумывать только что полученную информацию. Итак, теперь я знал наверняка, что Маршалл является единственным наследником своей тетки, которой осталось жить не более нескольких недель. Вовремя же я появился в этом городишке!
Теперь надо было постараться узнать, куда вложены эти деньги и сколько приносят прибыли. Олсон, конечно, был в курсе, но я не мог прямо спросить его об этом. Сам Маршалл, скорее всего, ничего не знал. Впрочем, можно было бы осторожно завести разговор на эту тему, если бы мне удалось его встретить. Но где? Снова приехать на вокзал к поезду из Сан-Франциско? Это было бы слишком подозрительно. Мысли мои сами собой переключились на Маршалла и его жену.
Перед тем как попасть за решетку, львиную долю своего свободного времени я отдавал женщинам. В свое время я совершил непростительную глупость и умудрился жениться на женщине, которая была на восемь лет старше меня. Через пару лет я окончательно охладел к ней и стал искать развлечений на стороне. Оказалось, что вокруг меня полно весьма сговорчивых женщин, причем более молодых и симпатичных, чем моя супруга. Примерно через год она узнала о моих постоянных изменах. Поскольку у меня в то время не было достаточно денег, чтобы позволить себе развод, мне пришлось вести длинные разговоры, просить прощения, клясться, что этого больше не будет. В конце концов мы помирились, и тут я получил повестку
Там я отвел душу. Вьетнамки были настолько же доступны, насколько соблазнительны. Вернувшись в Штаты, я постоянно прокручивал в памяти безумные ночи Сайгона. Жизнь с опостылевшей супругой вызывала во мне отвращение, и я опять начал ей изменять направо и налево. Тут как раз подоспела эта афера со слиянием компаний, и я очутился в тюрьме. К этому времени жене моей, судя по всему, надоело подобное «семейное счастье», и она нашла себе какого-то типа. Через несколько месяцев ей удалось добиться развода. Хорошо еще, что мне не придется ежемесячно выплачивать ей содержание.
С тех пор я сторонился женщин, не считая, конечно, нескольких проституток, к услугам которых приходилось прибегать, когда становилось совсем уж невмоготу. Встречаться же с приличной женщиной – значило вести ее в ресторан или хотя бы в кино, прежде чем улечься с ней в постель, а между тем в последнее время мои финансовые возможности были весьма ограничены. Так что я с некоторым сомнением спрашивал себя, не утратил ли я (в результате вынужденного перерыва) своих навыков в искусстве обольщения, ибо они сейчас могли мне очень пригодиться.
Ведь судя по тому, что мне удалось выяснить, миссис Маршалл живет в полном уединении. В таком случае, если, конечно, она не совсем чокнутая, мои мужские достоинства не должны оставить ее полностью равнодушной. А значит, я смог бы выудить у нее больше сведений. Дело было только за тем, чтобы организовать встречу с этой загадочной женщиной…
В понедельник у меня выходной. Маршалл, естественно, будет в своей конторе во Фриско. Может быть, рискнуть и поехать прямо к нему домой? Ведь я привез его с вокзала и, будучи добрым соседом, хотел бы узнать, как его дела. Обычный визит вежливости, ничего необычного.
Однако, хорошенько поразмыслив, я пришел к выводу, что подобный шаг может привлечь ко мне ненужное внимание. У меня еще была уйма времени в запасе. Прежде необходимо было дождаться, чтобы тетка Маршалла умерла, а он стал обладателем вожделенного миллиона.
Приняв решение не форсировать события, я поднялся с дивана, надел плавки, взял полотенце и пошел на пляж.
Как выяснилось, весь Уикстид решил последовать моему примеру. Чтобы подойти к морю, мне пришлось перешагивать через десятки распростертых на песке тел. В воде вокруг меня барахтались орущие дети, их почтенные бабушки, худосочные лысые джентльмены и бодрые восьмидесятилетние старики… Одним словом, не могу сказать, что я получил такое уж наслаждение от купания.
Когда я медленно брел по песку по направлению к дому миссис Хансен, кто-то окликнул меня. Бросив взгляд вокруг себя, я заметил невдалеке Джо Пиннера, уютно устроившегося в шезлонге в тени пальмы. Он помахал мне рукой. Когда я подошел поближе, он прокричал мне: «Привет, старина!» – и указал на стоящий рядом с ним складной стул.
– Посидите немного, если не слишком торопитесь.
Я сел.
– Жена только что пошла домой, – сообщил Пиннер, как бы оправдываясь за свое одиночество. – Ей вредно слишком долго быть на солнце… Я слышал, что вы поладили с Бертом. Работа вам нравится?