Се?рфер. Запах шторма
Шрифт:
— Вижу. Очень живописно!
Живая стена вокруг нас сочетает в себе все оттенки, переходящие от зелёного через ярко багряный к тёмно пурпурному, с редким вкраплением жёлтого и россыпью гроздей мелких синевато-чёрных ягод, выгодно выделяющихся на пёстром фоне. То ли вино ещё не полностью выветрилось из моей головы, то ли последние события в постели повлияли, но внутри блуждает ощущение невероятной лёгкости.
Начинаю поигрывать указательным и средним пальцами с чайной ложкой, лежащей на столе рядом с чашкой Кира. И почему-то, глядя на неё, вспоминаю ту сцену в машине, когда мы только приехали
— Ты хотел посмотреть, как я себя ласкаю … там, в Чалке.
Он тут же вскидывает на меня удивлённо-заинтересованный взгляд.
— Всё ещё хочешь?
Наклоняет голову вбок.
— Хочу.
— Это так интересно?
— Это очень возбуждает!
— Я что-то не заметила, что тебе нужны дополнительные стимулы со мной.
— Ты не понимаешь! Это очень сильно возбуждает!
Ого! Почему-то никогда раньше не думала об этом в таком ключе. А почему бы всё-таки не попробовать и не похулиганить? Не могу же я допустить, чтобы он продолжал думать, что мне всё-таки было слабо?
— Ну, хорошо. Тогда — смотри.
Беру со стола эту ложку, окунаю в чашку с чаем, подношу к его рту.
— Оближи!
В глазах напротив сразу вспыхивают возбуждённые искорки. Вытаскивает язык и смачно облизывает металлическую округлую поверхность. Подцепляю ручкой ложки накинутый на меня белый «хитон», и он соскальзывает с тела вниз, обнажая грудь.
Кир тут же закидывает ногу на колено, откидывается на спинку стула, и опирается головой о скрещённые на затылке ладони, всей своей позой выражая готовность воспринимать предстоящее зрелище.
Я тоже облокачиваюсь на спинку своего стула. Глядя ему в глаза, подношу ложку к губам, зажимаю между ними, и медленно продвигаю черпало от кончика к основанию и обратно, касаясь языком металла. Непроизвольно запрокидываю голову назад, закрываю глаза и начинаю, не торопясь, плавно скользить им от губ по подбородку, вниз к основанию шеи. Движение твёрдого прохладного металла по коже сразу же вызывает приятные возбуждающие ощущения и заставляет чуть выгнуться вперёд. Веду ложку ниже через центр ключиц. Добравшись до основания левой груди, обвожу её по периметру округлости и продолжаю рисовать спиральную линию, постепенно подбираясь к соску.
Как приятно!
Опускаю голову, открываю глаза, и принимаюсь дразнить кончиком вогнутого черпала края этого соска, наблюдая, как он быстро заостряется, превращаясь во внешнее подобие маленькой округлой кнопки. Переворачиваю ложку выгнутой стороной вниз и надавливаю на эту кнопку, одновременно подхватывая грудь ладонью снизу и сжимая. Ахх! Снова непроизвольно запрокидываю голову, продолжая сдавливать грудь рукой, и зажимая сосок между большим и указательным пальцами, соскальзываю чайным прибором ниже к пупку.
Обвожу его вокруг, проскальзываю мимоходом через углубление, в котором он притаился, сосредотачивая всё своё внимание на необычных ощущениях, которые дарит маленькая чайная ложка в моей руке. Факт того, что за мной сейчас наблюдают голубые глаза отходит на второй план. Хотя осознание этого оказывает дополнительное возбуждающее действие.
Инстинктивно раздвигаю ноги, но мои бёдра продолжает прикрывать
Не прерывая с ним зрительного контакта, облизываю губы, переворачиваю ложку ручкой вниз и, описав ею ещё несколько окружностей вокруг пупка, медленно проскальзываю ниже, к самому центру, слегка проникая внутрь, чуть надавливая и плавно возвращаясь назад. Оххх! Подаюсь бёдрами вперёд. Светлые глаза напротив стремительно темнеют. Его дыхание становится глубоким и шумным. И это возбуждает. Так сильно, что прохладный металл почти сразу становится горячим.
Кир выдерживает только до момента, когда ручка почти целиком скрывается из виду. Как только это происходит, он срывается с места вперёд, ко мне, совсем как охотничий пёс, над ухом которого прозвучала команда «Взять!» Ложка летит куда-то в сторону. Он подхватывает меня на руки и, смеющуюся, стремительно несёт в комнату.
После я расслабленно выползаю обратно на веранду, опять завернувшись в простыню. Облокачиваюсь на деревянный поручень ограждения в просвете между побегами девственного плюща. Внизу на летней кухне горит свет и слышны голоса. Мужской и женский. Невольно прислушиваюсь к разговору.
— Милый, подай мне, пожалуйста, соль.
— Держи, дорогая. Эти прогулки на свежем морском воздухе вызывают такой дикий аппетит!
Это точно! Твоя правда, «милый».
Улыбаюсь своим мыслям. Да уж — идея с чайной ложкой была весьма удачна! Никогда бы не подумала, что всё это заведет нас обоих настолько сильно и так быстро, особенно Кира, что другие прелюдии будут уже не нужны, и, на этот раз, я вовсе не буду против стремительного, грубого и жадного акта любви.
Слышу звук открываемой калитки. Это Олег вернулся.
— Ты чего это так быстро нагулялся? Ещё и пары часов не прошло. — весело интересуюсь я.
Он поднимает голову наверх, улыбается и разводит в стороны руки, пожимая при этом плечами, мол — да вот, как-то так! Нетвёрдыми шагами поднимается по винтовой лестнице. Я вновь продолжаю прислушиваться к молодой паре на летней кухне. К ним теперь добавился детский голосок.
— Мама, я не хочу картошку с котлетой! Хочу арбуз! — тоненько верещит он.
— Сначала надо съесть ужин, потом будешь арбуз.
— Не хочу! Почему нельзя сначала арбуз?
— Потому что десерт всегда кушают после еды, а не до.
— Но, почему? Разве нельзя наоборот?
А, действительно, почему нельзя наоборот? Почему люди такие странные — создают себе кучу условностей и потом сами же от них страдают?… Ах, да! Потому что сладкое всегда перебивает аппетит и картошку с котлетой уже не хочется.