Седьмое таинство
Шрифт:
Иногда Лудо сам не мог понять, почему делает то или это. Когда он совладал с дыханием, то понял, что стоит на коленях, уставившись в окровавленное лицо Дино Абати, и прижимает этого типа в красном костюме к земле.
Не то чтобы это было нужно. Глаза диггера уже остекленели, он выглядел как мертвец. Рот раскрыт, челюсть отвисла, не двигается. Лупо не помнил, как ударил Хелиодромуса, и это означало, как стало теперь ясно, что бил этим самым здоровенным и зазубренным камнем, который по-прежнему сжимал в руке. Бил прямо по черепу, раз за разом все сильнее.
Остальные столпились вокруг. Никто, кажется, не горел желанием сказать хоть слово. В помещении здорово воняло —
— О Господи, Лудо, — в конце концов вымолвил Тони Ла Марка. Ну кто еще — конечно же, Тони Ла Марка! — Ты его, кажется, убил…
Патер снова посмотрел на сокурсника. У того из носа текла кровь. Вот пошла сильнее, потом кровотечение прекратилось. Диггер дышал. Видимо, просто валяется в нокауте. Вот и все. И тем не менее высказать свою точку зрения удалось. И получилось поставить себя выше всех, как и следует поступать Патеру.
Торкья оглядел всю группу, продолжая сжимать в руке камень. Патер должен управлять. Только так оно и работает.
— А теперь слушайте. Все вы, слушайте.
Студент почувствовал, что говорит совершенно другим тоном, чем прежде. Словно стал старше. И в его голосе появились властные нотки.
— Если вы заявите, что это сделал я один, вам никто не поверит. Потому что я скажу, что мы делали вместе. Это касается всего.
— Лудо, — простонал Гуэрино, глупо, жалобно, как-то по-деревенски, — это нечестно!
— Делайте так, как я сказал, — велел глава экспедиции, возвысив голос до командного тона, который, как он надеялся, копирует манеру Джорджио Браманте. — Неужели это так трудно? Если будете держаться меня, все сойдет вполне благополучно. Но если нет…
От этого момента зависело все последующее. Их было больше. Они могли просто уйти отсюда и потом растрепать ребятам с факультета. Наябедничать Джорджио Браманте. Эта мысль вызвала у Патера приступ страха, но одновременно и глубокого внутреннего удовлетворения, даже радости предвкушения.
Дино Абати застонал под ним, заморгал, открывая глаза.
Торкья вновь поднял камень и замахнулся, словно намереваясь ударить Абати по голове еще раз.
— Выбор за вами.
Все переглянулись. Потом Сандро Виньола, самый маленький и самый умненький, но все равно тупой, насмерть перепуганный тинейджер, набрался мужества и заговорил:
— Пусть это останется между нами, Лудо. Вытрем ему кровь, обмоем. Скажем, это несчастный случай. Сделаем все как надо, а потом уберемся отсюда.
Виньола всегда подавал дельные советы. Настоящий Персес. Номер третий в иерархии после Абати и его самого.
Торкья посмотрел на Андреа Гуэрино, сознавая, что теперь обладает новым духом, властным и авторитетным.
— Эй, крестьянин. Отыщи птицу и тащи сюда.
И тут раздался короткий вскрик на высокой ноте — все его услышали, — неразборчивый, наполовину испуганный, наполовину восхищенный.
Так мог закричать ребенок, который хотел что-то сообщить, но его слова заплутались в темноте.
— И этого тоже сюда тащи, — приказал кто-то, и Лудо с удивлением понял, что это был он сам.
ГЛАВА 16
Не хотелось долго торчать в крипте под церковью Успения Святой Марии, особенно после того как полицейские разглядели, что именно лежит внизу. И оставили все на усмотрение Терезы Лупо и ее помощника, Сильвио ди Капуа, — он уже трудился, освещенный светом дуговых ламп, которые группа захватила с собой. Ему помогала целая свора этих очкастых обезьян из морга. Дело было очень необычное, даже для них.
Бруно Мессина уехал в квестуру, сняв с себя ответственность за происходящее.
Когда бригада наконец уехала, Фальконе, Коста и Перони сели в штабной автобус и выслушали отчет Розы Прабакаран о допросе хранительницы, которая обнаружила тело в крипте.
Ник уже встречал эту молодую женщину в квестуре — сосредоточенная, спокойная, лет двадцати с небольшим, всегда держится отдельно, сама по себе, и вовсе не из-за происхождения. Честолюбива и амбициозна — это прямо на лбу написано; внимательна и молчалива — такую манеру поведения он уже научился определять у тех, кто сразу, едва поступив на службу, начинал высматривать путь наверх, в высшие эшелоны. В полиции Роза служила всего полгода, пришла в квестуру сразу по получении прошлым летом степени магистра философии в Миланском университете. Молодая, хорошо образованная, умная, настойчивая, да еще с таким происхождением… Прабакаран обладала практически всеми нужными качествами, какие требовала служба от молодого поколения сотрудников.
За исключением, может быть, ее жесткой конфронтации с реальным миром. Он уже обсуждал это с Перони, когда вместе с ним выбирался с места преступления, упрятанного глубоко под землей. Его тогда больше всего заботило то, чтобы напарник не рванул к ближайшему табачному киоску за сигаретами и не вернулся к прежним дурным привычкам. Служба Розы в полиции ограничивалась обычными, рутинными делами, но в чем-то она имела привилегированный статус. Но сейчас ее ввели в состав группы, расследующей дело Браманте, и она уже добрых полдня занималась им, прежде чем они подключились к работе. Именно Прабакаран была в церкви в Прати, беседовала со смотрительницей и выяснила, куда их направляет послание, оставленное на стене. Нынче рано утром, когда они собирались вместе позавтракать, и когда всем было объявлено о предстоящем бракосочетании — приятный момент, который теперь остался в далеком прошлом, — она уже вошла в крипту и увидела свежий труп. Затем, после допроса смотрительницы, занялась сбором всех имеющихся данных о Джорджио Браманте, которые запросила из архива, основываясь на том, что Пино Габриэлли опознал утреннего посетителя. Именно она сумела увязать даты нападений с датами появления свежих пятен крови на майке в церкви Святого Сердца Христова, гораздо быстрее догадавшись сделать это, чем сумели бы большинство старослужащих. Косте уже было ясно — особенно после того, как он выслушал ее краткое и точное резюме всего того, что им стало теперь известно о Браманте и его передвижениях после освобождения из тюрьмы, — в один прекрасный день Роза Прабакаран станет отличным полицейским. Беспокоило его только одно. Расследование представлялось ей чем-то вроде пазла или набора аргументов, которые можно представить в научной диссертации. Подобное отстраненное отношение, по его мнению, легко могло стать опасным и для нее самой, и для результатов любого дела. За свою недолгую карьеру Ник успел понять для себя, что результат достигается только при полной отдаче делу.