Секретные поручения 2. Том 2
Шрифт:
Обзорное стекло установки помутнело от мокрой дряни, висящей в воздухе. Отсюда до окраины полигона, где едва можно различить темный силуэт лося и разбегающихся от него в стороны солдат – чуть больше полукилометра. Но при такой видимости пытаться навести орудие вручную бесполезно. Электронная система слежения – товьсь! Зум – на полную! Вспыхнул небольшой экран на приборной доске, и в тесной кабине, куда втиснулись Лохмнаненко с полковником, стало как-то уютнее.
Но на экране все казалось еще более мутным, чем в обзорном стекле. Лохманенко щелкал тумблерами
– Так как его фамилия, говорите? – произнес Игорь Борисович, не отрываясь от экрана. – Литвинов?.. Любую погоду, говорите, может?.. Боюсь, запомнит он сегодняшний день, Литвинов ваш…
И вдруг полковник увидел пурпурно-зеленый силуэт сохатого на фоне черных деревьев, черного снега и черного же неба. Автоматика сработала – включился инфракрасный режим. Лохманенко недовольно покачал головой: если уж среди бела дня срабатывает инфра, значит, дело швах, значит, день и в самом деле не такой уж и белый. В воздухе висит водяная пыль, миллиарды и миллиарды капель, которые способны выхолостить и укоротить луч.
Зажглась желтая лампочка в левом углу экрана: система наведения «зацепила» цель и теперь вела ее сама, без помощи человека.
– Ну что, по шашлычку, полковник?
Лохманенко продолжал смотреть в экран, но недовольная гримаса с его лица исчезла. Он улыбался и возбужденно постукивал клавишами системы управления, похожий на мальчишку, который увлеченно играет в компьютерную игру.
– М-м… Пожалуй, – прокашлявшись, сказал полковник.
Затем он вышел из кабины, спустился по ступенькам на хрупко потрескивающую под ногами землю и расчехлил свой бинокль. Цейсовская оптика всегда казалась ему более надежным и эффективным средством наблюдения, чем все эти цифровые «зумы». Он видел цель. Лось двигался между деревьями тяжелыми рваными скачками, словно стреноженный. Уходил в лес. На его задней правой ляжке висели лохмотья свалявшейся шерсти, окрашенной в грязно-черный цвет.
«Подранок, – понял полковник. – Потому и чудит, и выкобенивается, приключений ищет… Почуял, зараза, чем пахнет? Вали отсюда, вали скорее, хрен сохатый…»
Над самой головой жужжали электромоторы, приводившие в движение башню установки, которая держала, не выпускала цель.
Вали, вали…
Сохатый, будто услышав мысли полковника, прибавил шагу, судорожными движениями подталкивая себя в глубь леса, где заросли густой лещины, где даже цейсовская оптика его не возьмет.
– Товарищ полковник!..
Он на секунду оторвался от бинокля, чтобы увидеть растерянное лицо все того же капитана-татарина и рявкнуть: «Отставить!» – но, когда глаза вернулись к биноклю, лось исчез. Остался лишь некий полупрозрачный туман, мгновение еще сохранявший знакомые очертания, который затем осел на снег и кусты безобразным черным пятном. И все. Будто и не было ничего. Электромоторы перестали гудеть. Щелкнула дверь кабины,
– Работает, а?! Ну мощ-щ-а!
Полковник убрал бинокль, растерянно моргнул. На Лохманенко смотреть почему-то не хотелось. Ему почудился запах пригоревшего мяса. Он торопливо полез в карман за сигаретой, но тут же вспомнил, что бросил курить еще на первом курсе академии.
– Товарищ полковник, разрешите доложить! – вновь напомнил о себе капитан. – На КПП задержана машина с пятью пассажирами. У двоих удостоверения следователей городской прокуратуры, они утверждают, что прибыли для задержания преступника…
Полковник посмотрел на него.
– Курить есть? – спросил он.
– Так точно.
Доставая из протянутой пачки отсыревшую «Астру», полковник услышал голос Лохманенко – отчего-то охрипший и севший на целую октаву:
– А фамилии их запомнил?
– Курбатов и… Петренко, кажется, – ответил капитан.
– Какие еще преступники, мать их за ногу? – нахмурился полковник. – Никого не пускать. Гони их взашей. Журналисты, скорее всего, папарацци вшивые…
Наверху хлопнула дверца кабины.
– Так дайте мне главного! – орал Рахманов в телефонную трубку. – Самогоглавного! Кто у вас там главный?.. Кто?!
Лицо его вдруг вытянулось и покраснело.
– Кто-о? – переспросил он уже тише. – Так какого… Погодите, погодите. Давайте по порядку. И никого, значит, над ним нет?.. А-а, вот оно как. Ага. Ага. Но… А… М-м…
Но теперь уже кричали на том конце провода. А накричавшись, бросили трубку. Рахманов некоторое время сидел, тупо разглядывая пол, потом заметил секретаршу Маргариту, с испуганно-вопросительным видом выглядывавшую из-за двери, раздраженно махнул ей рукой: убирайся!
Он встал из-за стола, прошелся взад-вперед, посмотрел в окно. Рот его широко открывался и губы шевелились, словно он продолжал спор со своим собеседником. В кармане его пиджака затренькал мобильник. Рахманов достал телефон и некоторое время смотрел, словно раздумывая, отвечать на звонок или нет. Потом нажал на кнопку соединения.
– Да, Александр Петрович. Звонил. Известия плохие. На время испытаний на полигоне всем верховодит Лохманенко. Рядовые и генералы – все у него в подчинении… Что слышал, Александр Петрович. Не зуди. Да. Сам он подчиняется только замминистра обороны. Напрямую. И если он вас не пропустит на территорию полигона, то вас не пропустит никто. Нет, связаться с замминистра не могу… По кочану! – заорал снова Рахманов. – Потому что он сейчас в самолете! И летит сюда вместе с министром!.. Да!.. Что? Какая к едрене маме, подмога?! Ты с ума сошел? Разворачивайтесь и п…те домой! Все!
Рахманов швырнул мобильник в кресло и остался стоять у окна.
Два автоматчика в потемневших от влаги плащ-палатках стояли неподвижно, как изваяния, разглядывая «уазик» через сетку запертых ворот. А может, и не разглядывали, а просто спали стоя и видели сны или замерзли вусмерть. Но между полами их плащей выглядывали дула «калашниковых», и будить их в любом случае не стоило.
Водитель, широко зевнув, спросил:
– Так мы долго еще стоять будем?