Секретный узник
Шрифт:
– Вот как?
– усмехнулся Гейдрих.
– Я целиком полагаюсь на вас, Карл. Если вы так считаете... Меня, как я уже сказал, интересует только дата. Я должен буду сообщить ее фюреру.
Фюреру!
– повторил про себя Гиринг. Фюрер-принцип - закон для эсэсовца. "Ein Volk, ein Reich, ein Fuhrer! Der Fuhrer macht es! Der Fuhrer schafft es! Der Fuhrer denkt fur alle!"* Все это великолепно. "Моя честь в верности!" Это очень хорошо. Абсолютное, мгновенное повиновение, повиновение без размышлений... Но вот беда - обмозговать, как лучше всего выполнить приказ фюрера, ты должен сам. На своем месте - ты тоже фюрер. И никто, даже высший начальник, не станет вмешиваться в твои дела. Он только спросит с тебя, если ты не выполнишь задания. Со всей строгостью СС-кодекса, со всей нордической беспощадностью.
_______________
* Нация, империя, вождь! Вождь
думает за всех нас!
Гиринг и сам понимал, что никто не освободит его от ответственности за Тельмана вплоть до окончания процесса. Он один отвечал за все. И за то, что происходило сейчас в отделе в его отсутствие.
– Разрешите выполнять, группенфюрер?
– Идите, Карл. Идите. Хайль Гитлер!
– Хайль Гитлер!
– Гиринг щелкнул каблуками, резко, по-прусски, поклонился и четко, как в строю, повернувшись, заторопился к себе. Он шел ровным, уверенным шагом, забыв совершенно, как на цыпочках, крадучись, входил в этот кабинет.
Он вновь чувствовал себя уверенным и сильным. Как терпеливо, тактично, без лишних слов старший начальник напомнил ему кодекс чести СС! Да, он, Карл Гиринг, - сильный человек, вождь. Он не боится возложенной на него ответственности. Он гордится ею! Гордится доверием такого человека, как Гейдрих, облеченного почти беспредельной властью. "Моя честь в верности!" Именно так.
Глава 23
СЕКРЕТНАЯ СЛУЖБА
Возглавляемая Гейдрихом секретная осведомительная служба свила свои гнезда по всему рейху. Местные организации СД засылали своих "почетных агентов" во все звенья партийного и государственного аппарата. На заводах и фабриках, в батальонах рейхсвера и на боевых кораблях, в университетах и школах, на фольварках и рудниках, в газетах и киностудиях, театрах и госпиталях - везде сидели тщательно законспирированные "почетные агенты", имена которых знали только непосредственные руководители местных служб СД. Как правило, "почетными агентами" становились лучшие, наиболее осведомленные специалисты того или иного учреждения. Этот тайный, широко разветвленный институт был задуман Гиммлером еще до прихода нацистов к власти. Впоследствии, когда рейхсфюрер СС стал полицай-президентом Мюнхена, эта идея приобрела конкретные черты. Проект будущей структуры службы безопасности Гитлеру весьма понравился, и он приказал в кратчайшие сроки его осуществить. С той минуты Рейнгард Гейдрих, который, собственно, и разработал весь проект до мельчайших деталей, стал одним из наиболее влиятельных представителей нацистской элиты. Но имя его почти не было известно широкой публике. Радио о нем не упоминало, газеты не печатали его портретов, операторы кинохроники никогда не сопровождали его. Когда бывший морской офицер появлялся где-нибудь в сопровождении помощников и секретарей, никто не догадывался, что молодой высокий блондин с несколько асимметричным лицом и косящими глазами - персона номер один.
Обычно его принимали за хорошо вышколенного адъютанта. Он всегда держался в тени, говорил тихо и мало. Во время беседы его длинные холеные пальцы скрипача всегда лежали на коленях, как у благовоспитанного гимназиста. И сколько бы ни продолжалась беседа, они не шевелились, эти тщательно ухоженные пальцы восковой фигуры. У собеседников обычно создавалось впечатление, что этот бесстрастный молодой человек сосредоточенно размышляет о чем-то своем, потаенном, к разговору никак не относящемся. Он всегда смотрел прямо в лицо собеседнику, но никому не удавалось поймать взгляд его косящих к переносице глаз. На вопросы он отвечал односложно, спрашивал часто, но как-то хаотично, без видимой связи с обсуждаемой темой, рассеянно перескакивал с одного на другое, называл много фамилий, большей частью собеседнику незнакомых. Но причудливые и хаотичные с виду логические сооружения Гейдриха скрывали удивительный по точности и экономии материала стальной каркас. Бессистемные, разбросанные постройки объединяли подземные туннели в несколько ярусов. Но это становилось понятно лишь некоторое время спустя после разговора. И то далеко не всем. И никогда - полностью...
Высокий и всегда приглушенный голос Гейдриха, глотающего гласные, запоминался надолго, но содержание разговора как-то сразу улетучивалось из головы.
Рем стремился возглавить могучую военную машину. Геббельс сам пьянел от собственных речей, пронизанных темной ненавистью инстинкта. Геринг хватал все, что только было под рукой: должности, ордена, еврейские дома, заводы, акции, картины. Но никто из них не знал истинной технологии власти так хорошо, как Гейдрих. Он хотел одного: всегда знать обо всем больше, чем кто
Его "почетные агенты" не были полицейскими осведомителями в обычном понимании этого слова. Гейдрих приложил много усилий, чтобы втолковать это ближайшим сотрудникам. Ему не нужны были мелкие доносчики и тем более провокаторы. Он хотел получать точную и квалифицированную информацию о том, что происходило во всех сферах жизни. Ему нужны были только моментальные снимки, из которых эксперты могли создавать уже панорамные полотна. Хорошо информированные, как правило высокопоставленные, "почетные агенты" собирали сведения об общественном мнении, реакции различных слоев населения на мероприятия режима, о популярности того или иного руководящего деятеля, откликах на события международной политики.
Все эти сведения устно передавались сотрудникам СД, которые, зная общий абрис задачи и располагая более обширной информацией, могли легко выделить в непринужденной доверительной беседе самое существенное. Но полная картина воссоздавалась только в Центральном управлении СД, где составлялись еженедельные и ежемесячные доклады для Гиммлера и Гитлера. В этих секретных, государственной важности сводках не было места для пропаганды. Они не приукрашивали действительности, не искажали ее в угоду тому или иному лицу. Напротив, сложные явления жизни исследовались со скрупулезной объективностью, причем основное внимание уделялось тому, что было или могло быть враждебным национал-социализму.
Что бы ни говорил Гитлер в своих публичных выступлениях или даже в кругу наиболее доверенных лиц, истинное положение дел он знал. По крайней мере, так было до смерти Гейдриха. Искажая, уродуя до неузнаваемости факты, выдумывая несуществующие, умалчивая о том, что другим не известно, Гитлер не заблуждался насчет истинного течения дел. По крайней мере, не должен был заблуждаться, потому что доклады Гейдриха поступали к нему регулярно, как по железнодорожному графику.
И основополагающий принцип Гейдриха, технология его власти не замедлили принести плоды. СД получила право вести расследования во всех сферах партии и государства, допрашивать любых, даже очень высокопоставленных лиц.
Но некоторые сведения, добытые секретной службой, сведения особого рода, деликатные, не попадали ни в еженедельные, ни в ежемесячные докладные. Они оседали в секретных досье Гейдриха.
Как только Гиринг ушел, адъютант принес Гейдриху папку, в которой были собраны обработанные уже сведения, полученные от "почетных агентов", близких к дипломатическим и артистическим кругам. На каждом листке значилось: "Отпечатано в 1 экземпляре".
Гейдрих бегло проглядел сообщения о светских раутах в "Эспланаде", "Бельвю", "Адлоне", "Клубе господ", дрезденском "Эдене" и мюнхенском "Кайзергофе". Отчеркнул красным карандашом нужное для очередной сводки. Несколько дольше он задержался на записи кулуарных бесед, имевших место на приеме в честь юбилея Гинденбурга. Присутствовал весь дипломатический корпус. Отмечалось, что Гитлер пожал руку папскому нунцию и французскому послу. С итальянским послом Витторио Черутти рейхсканцлер обменялся национал-социалистским приветствием. Всю эту дребедень Гейдрих вычеркнул, но строчки, характеризующие самих послов, взял в кружок. Новый американский посол Уильям Додд характеризовался как личность сомнительная, вряд ли симпатизирующая делу национального возрождения. Зато англичанин Эрик Фиппс определенно сочувствовал национал-социализму. Шведский посланник Вирсен намекнул, что его правительство неодобрительно следит за развертыванием в Скандинавии пронацистской пропаганды. Голландец Лимбург-Стирум...
Все это лично Гейдриха не интересовало, но, безусловно, было полезно. Могло пригодиться. Иное дело бирабенд у Рема на Маттхайкирхенштрассе. Здесь явно стоило как следует покопаться!
...Охота Германа Геринга (бревенчатый дом средневекового юнкера и средневековый охотничий костюм хозяина, который он вскоре сменил сначала на розово-зеленую униформу главного лесничего, затем на белый парадный мундир генерала ВВС). Это интереса не представляло, равно как и черный, шведского мрамора склеп, в котором покоилась жена рейхсминистра, или сопровождавшие его повсюду фотографы. Подобные сведения, конечно, могли заинтересовать Гитлера, но он, Гейдрих, уже давно все это знал. И в первую очередь о невесте Геринга, которая интересовала шефа СД куда больше, чем шведка в склепе.