Секреты скандальной невесты
Шрифт:
Она согласилась со всем этим. Даже без малейшего намека на какие-либо колебания.
Прежде чем ночь собралась превратиться в новый день, Роуленд разомкнул объятия и, поцеловав ее напоследок, исчез через окно. Элизабет снова опустилась на кровать, прижав к груди подушку, на которой лежала его голова.
Она дотронулась до живота. Она не смела думать о ребенке. О его ребенке. Конечно, это не так.
Ее мысли пошли дальше. Она не стала рассматривать вопрос о том, что сделает Леланд Пимм, если когда-нибудь обнаружит сходство. Но – она закрыла глаза – если она и в самом деле забеременеет
На следующее утро Элизабет вырвалась из хватки последних портних которых Леланд Пимм прислал в Хелстон-Хаус. Она удалилась за ширму в обширных апартаментах Эйты, чтобы надеть последнее из платьев – то, которое ей не нравилось больше всего.
Это был тщательно разработанный ансамбль, в котором она должна появиться в Карлтон-Хаусе на «коронации» Леланда Пимма, как она назвала это про себя. А затем на свадьбе, которая последует незамедлительно. Цвет всего этого показного великолепия – тяжелого платья – сливался золотистыми тонами с цветом ее волос, и ей показалось, что она выглядит чопорной и бесцветной и напоминает стог сена. Украшенный жемчужинами лиф был опасно маленьким, несмотря на просьбы Элизабет сделать его более скромным. Но портниха напомнила ей, что выполняет инструкции генерала.
Пока вокруг суетились модистки и помощницы, добиваясь того, чтобы их произведение идеально сидело по фигуре, Элизабет не слышала ни слова. Неподалеку, на столе, Пип носился по клетке, перепархивая с места на место, и Элизабет внезапно подумала, что ее судьба очень похожа на судьбу любимой канарейки Эйты.
Скоро она тоже будет жить в позолоченной клетке. Даже сейчас эти сверх элегантные платья душили ее, а все новые ограничения раздражали. Она не сможет побродить по саду или проехаться верхом по парку без надзора дуэний и отряда людей Пимма, которые тайком будут следовать за ней поодаль. Колонки светской хроники в газетах будут описывать ее малейшее передвижение. Если бы она только могла…
Дверь внезапно распахнулась, и в комнату влетела Эйта с широко раскрытыми глазами и улыбкой, от которой по всему ее лицу разбегались морщинки.
– Ах, Элиза, вы ни за что не угадаете! – Не дожидаясь ответа, она выпалила: – Лорд Уаймит сейчас внизу и просит о приватной беседе. Ой, у меня нет сил вынести это томительное ожидание!
Элизабет знала, что это случится. И знала, почему ее счастье было разбавлено грустью.
– Погодите, дайте мне снять это платье. Мы ведь уже закончили? – Она юркнула за ширму.
Эйта беспокойно ходила по комнате, переставляя вазы с цветами и выравнивая стопки с книгами.
Элизабет не могла не вспомнить о муже Сары – полковнике Пирсе Уинтерсе. «Восхищение» не самое сильное слово, чтобы охарактеризовать воспоминания о нем. Она всегда считала его воплощением всего истинного, доброго, верного, мужественного – воплощением настоящего англичанина и мужа.
Они были прямо-таки идеальной парой – он был красивым и преданным, Сара – нежной и верной. И мысль о том, что Сара отдает свое сердце – а если ее подруга выходит замуж, то она именно отдает сердце, – другому мужчине, казалась ей невероятной.
Она отпустила портних и присоединилась к Эйте.
– Значит, сомнений нет? Он женится на Саре?
Эйта с улыбкой смотрела на Пипа.
– Даже я не могла бы предложить для нее более блистательную партию. Он настоящий джентльмен – у него отличный характер, он красив, у него великолепное состояние.
– И он любит Сару, – шепотом добавила Элизабет. – Он видит все ее добродетели.
– Да, видит, – тихо согласилась Эйта.
– И он будет заботиться о ней.
– Да.
– Он снова научит ее улыбаться.
Эйта промолчала.
– Она раньше все время улыбалась. Совсем не так, как улыбается сейчас. Она улыбалась, когда ее муж был жив, и эта улыбка освещала всю комнату.
– Я уверена, что он снова научит ее так улыбаться, Элизабет, – пробормотала Эйта. – Вообще-то я больше всего беспокоюсь о вас. Вы намерены выходить замуж за генерала Пимма или нет?
Элизабет кивнула, не в силах говорить.
– Боюсь, мы все были трусами, когда касались этой темы, – тихо сказала Эйта. – В самом деле, я никогда не видела Люка таким раздраженным. Знаете, еще не поздно отказаться наотрез. Это никогда не поздно, даже если привязанность генерала Пимма к вам превосходит привязанность лорда Уаймита к Саре.
Элиза смотрела на подол своего зеленого прогулочного платья. Она не хотела это обсуждать. Было слишком трудно снова пропускать это через себя. Но у Эйты такие пронзительные черные глаза.
Элиза страшно устала всем лгать.
– Да, – сказала она тихо. – Разумеется, я выйду за него замуж. Я бы не позволила этого безумства, – она показала на элегантные платья, висевшие на спинках каждого из кресел, – если бы не приняла решения.
Она сделает попытку найти письма, но это всего лишь попытка убрать топор, который будет висеть над ее головой в течение всей жизни. Однако ее шанс был близок к нулю. И в тот день, когда Лефрой поведал ей суровую правду, она приняла свое решение выйти замуж за Пимма.
Это был единственный способ отвести угрозы Пимма в ее адрес и обеспечить финансовую защиту конюшням Мэннинга. Было очевидно, что коренная причина враждебности Пимма к Роуленду кроется именно в этом. А скачки в Аскоте принесли в конечном итоге больше вреда, чем пользы.
Эйта что-то сказала, и Элизабет очнулась от задумчивости.
– Элизабет?
– Простите меня.
– Я спросила о мистере Мэннинге.
– Да?
– Вы не хотите говорить о нем? – Эйта не смогла скрыть любопытство в своем голосе. – Ну ладно, прощу прощения, но я должна попросить вас помочь выбрать подарок для этого отчаянного джентльмена – за спасение Пипа. Вы поможете мне? Что ему больше всего нравится?
Надвигающееся несчастье породило черный юмор.
– Еда. Деликатесы любого вида. В особенности имбирные пряники.
– В самом деле?
– Да. Или много денег. – Элиза вскинула бровь.
Эйта хмыкнула:
– Вы полагаете, что, если я дам ему достаточно денег, он позволит мне сесть на одну из его лошадей?
Улыбка Элизабет погасла, когда она увидела: тяжелое, янтарного цвета платье, которое модистка оставила на кресле.
Эйта, Люк начнет беспокоиться, если вы… И мистер Браун…